— 511 —.
построить хоть что-нибудь, да у него п не было никакой къ тому охоты.
'«Но искусства, если и слѣдуютъ одному и тому же дви-женію, то не идутъ за нимъ одинаковыми шагами. Такимъ образомъ произошло, что живопись въ XVIII стохіѵгія отстала отъ другихъ. Она произвела своего Кребильона, но не создала ни Вольтера, ни Дидро. Постоянно состоя. на жалованьѣ у знатныхъ покровителей, постоянно находясь подъ юбочною защитою королевскихъ фаворитокъ, она мало-по-малу, не знаю какъ, лишилась своей смѣлости и силы. При всей ея распущенности, въ ней ни разу не проявились та порывистость, та восторженность, которыя увле-каютъ насъ, и ослѣпляютъ, и вознаграждаютъ за отсутствіе изящнаго вкуса. Она производить непріятное впечатлѣніе своими морозными штучками, своими вялыми узорчиками въ области будуара, гдѣ щегольски одѣтая дамочка, раскинувшись на софѣ, беззаботно обмахивается вѣеромъ Фа-варъ/^со своими Эглеями и Зюльмами, правдоподобнѣе, чѣмъ Ватто и Буше, съ ихъ кокетливыми пастушками и идиллическими аббатами. Фаваръ, если и подавалъ поводъ къ на-смѣшкамъ надъ собою, зато честно относился къ дѣлу. Живописцы того столѣтія. не принимали почти никакого уча-стія въ томъ, чтб подготовлялось во Франціи. Взрывъ ре-волюціи врасплохъ засталъ ихъ въ неглиже. Философія, политика, наука, литература, имѣвшія каждая своего представителя, бурно, точно толпа пьяныхъ людей, ринулись,къ цѣли, которая была имъ незнакома; но чѣмъ ближе подходили онѣ къ ней, тѣмъ болѣе охладѣвала ихъ горячка, тѣмъ спокойнѣе становилось ихъ лицо, тѣмъ тверже дѣлалась ихъ походка. Объ этой цѣли, которая была имъ незнакома, онѣ могли все-таки имѣть смутное понятіе, ибо въ книгѣ Божьей они прочли, что всѣ человѣческія радости оканчиваются слезами. И ахъ, онѣ вышли съ пира, слишкомъ дикаго и ликующаго для того, чтобы не придти къ самому серьезному и самому ужасному дѣлу. Когда смотришь на безпо-койство, которьшъ онѣ по временамъ охватывались въ слад-чайшемъ упоеніи этой оргіей XVIII'столѣтія, то приходить на мысль, что эшафотъ, долженствовавшій закончить все это безумное веселье, уже тогда издалека кивалъ имъ головою, точно мрачная голова иривидѣнія.
«Живопись, державшаяся въ то время вдали отъ серьез-наго соціальнаго движенія, потому ли, что ее разслабили
женщины и вино, или потому, что она считала свое со-