— 553 —.
мянуто въ этихъ записпахъ. Кромѣ него, я очень часто видѣлся съ другимъ моимъ сотрапезннкомъ, молодымъ фанъ-Меленомъ: я могъ по цѣлымъ часамъ смотрѣть на его прекрасное лицо и въ это время думать о его сестрѣ, которую я никогда не видалъ и о которой только зналъ, что она краеивЬйшая женщина въ Ватерлавдѣ. Фанъ-Ме-ленъ былъ тоже очень красивъ, напоминалъ Аполлона, только Аполлона не изъ мрамора, а скорѣе изъ сыра. Это былъ самый совершенный голландецъ, какого я когда-нибудь видѣлъ. Странная смѣсь мужества и флегмы. Разъ, въ кофейнѣ, онъ такъ взбѣсилъ одного ирландца, что тотъ выстрѣлдаь въ нем: изъ пистолета, но не поналъ и только выбилъ у него изорта глиняную трубку; лицо фанъ-Ме-лена осталось неподвижно, какъ сыръ, и самымъ равно-душно-спокойнымъ' голосомъ онъ сказалъ кельнеру: «Іапе пііе ріер». Фатально действовала на меня его улыбка, потому что при этомъ онъ показывалъ цѣлый рядъ малень-кихъ бѣлыхъ зубенковъ, похожихъ скорѣе на рыбьи кости. Не нравилось мнѣ толсе и то, что онъ носилъ болыпія золотая серьги. Была у него странная привычка — каждый день перестанавливать мебель въ своей квартирѣ, и кто ириходилъ къ нему, тотъ заставалъ его ставящимъ или ко-модъ на мѣсто кровати, или письменный столъ на мѣсто кушетки.
Маленькій Самсонъ представлялъ съ фанъ - Меленомъ въ этомъ отногаеніи самую грустную противоположность. Онъ не могъ выносить, чтобы въ его комнатѣ трогали ма-лѣйиіую вещь; онъ приходилъ въ явное волненіе, когда тамъ брали въ руки самый ничтожный предметъ — будь то даже свѣчные щипцы. Все должно было лежать такъ, какъ лежало. Это происходило отъ того, что его мебель и прочія вещи, служили ему, на основаніи яравилъ мнемоники, вспомогательными средствами для удержанія въ памяти все-возможныхъ историческихъ чиселъ пли философскихъ по-ложеній. Когда однажды горничная, въ отсутосвіе Самсона, унесла изъ его комнаты старый сундукъ и взяла изъ комода его рубашки и чулки для отдачи ихъ въ стирку, то онъ, вернувшись домой, пришелъ въ совершенное отчаяніе и сталъ утверждать, что теперь совершенно забылъ ассирійскую исторію, и что всѣ его доказательства безсмертія души, которыя опъ съ такимъ трудомъ совершенно систематически раскладьівалъ по разнымъ ящикамъ, отданы теперь
въ стирку.