— 115 -
понятія о томъ, какъ много внутренней мощной свободы включено иногда въ эти границы, а еще менѣе имѣютъ понятія о лѣности и сонливости пограничныхъ сторожей. Только тамъ, гдѣ эти границы должны служить защитой нротивъ произвола властей, эти границы охраняются твердо и бдительно. Когда власти тамі» переступаютъ за нихъ, то всяАнглія подымается, какъ Одинъ человѣкъ, и оттѣсняетъ произволъ. Да, эти люди даже и не ждутъ, чтобы свобода была 'нарушена; чуть только ей начинаетъ грозить хоть малѣйшая опасность, они мощно ополчаются и словами, и ружьями. Іюльскіе французы возстали только тогда, когда на ихъ головы обрушились первые удары палицы произвола—ордонансы. Англичане нынѣшняго мая мѣсяца не дождались перваго удара; съ нихъ было довольно и того, что мечъ былъ отданъ въ руки знаменитаго палача, совершив-шаго уже въ другихъ странахъ казнь надъ свободой.
Удивительные чудаки эти англичане! Я ихъ терпѣть не могу. Во-первыхъ, они скучны, а затѣмъ необщительны, эгоистичны, квакаютъ, какъ лягушки, они природные враги всякой хорошей музыки,.они ходятъ въ церковь съ.позолоченными молитвенниками и презираютъ насъ, нѣмцевъ, за го, что мы ѣдимъ кислую капусту. Но когда англійской аристократіи удалось, при помощи придворной незаконнорожденной знати, втянуть въ свои интересы «нѣмецісую женщину» (іЪе пазіу дегтап йч>\ѵ); когда король Виль-гельмъ, еще • наканунѣ вечеромъ обѣщавшій лорду Грею назначить столько новыхъ пэровъ, сколько ихъ нужно для проведенія билля о реформѣ, на другое утро измѣнилъ своему слову, потому что за ночь былъ настроент. королевой иначе; когда Веллингтонъ и его торіи схватили государственную власть въ свои свободо-убійственныя руки-— тогда англичане вдругъ перестали быть скучными и сдѣла-лись очень интересными; они перестали быть необщительными, а напротивъ, соединялись сотнями тысячъ; для нихъ сдѣлались дороги общинные интересы, слова ихъ уже не были кваканьемъ, а наполнились самымъ смѣлымъ благо-звучіем7>; они говорили вещи, звучавшія увлекательнѣе, чѣмъ мелодіи Россини и Мейербера, и о своемъ духовен-ствѣ не разсуждали съ набожностью, вычитанной изъ мо-литвенниковъ, а съ полнымъ свободомысліемъ совѣщались насчетъ того, «не прогнать ли еппскоповъ и не отправить ли короля Вильгельма со всей его кисло-капустной родней ііцзадъ въ Ганноверъ?»
5*