— 130 — .
Несчастный Ламаркъ! Сколько крови стоили твои похороны! И то не были подневольные, или наемные гладіаторы, рубившіе другъ друга для того* чтобы воинственной игрой придать больше суетнаго блеска погребальному торжеству. То была двѣтущая, полная одушевленія молодежь, отдававшая свою кровь за самыя святыя чувства, за самую благородную мечту своей души. Кровь, пролитая въ улицы Сенъ-Мартенъ, была лучшей кровью Франціи, и я не думаю, чтобы при Фермопилахъ дрались храбрѣе, чѣмъ при въѣздѣ въ переулки Сенъ-Мери и Обри-де-Буше, гдѣ подъ конецъ гореть республиканцевъ въ какихъ-нибудь шестьдесятъ че-ловѣкъ защищались противъ 60.000 линейныхъ войскъ и національной гвардіи и дважды отбивала ихъ. Старые солдаты Наполеона, знающіе толкъ въ военномъ дѣлѣ не хуже, чѣмъ мы въ католической догматпкѣ, въ- посредничествѣ между крайними мнѣніями или въ дароваиіи актрисы, ут-верждаютъ, что битва въ улицѣ Сенъ-Мартенъ принадлежим къ величайшимъ геройскимъ подвигамъ новѣйшей исторіи. Республиканцы показали чудеса храбрости, и тЬ немногіе, которые остались въ живыхъ, и не думали просить пощады. Это потверждается всѣми моими разслѣдова-ніями, которыя я, какъ того требуетъ моя служба,, произвела добросовѣстно. Большинство изъ нихъ были заколоты штыками національныхъ гвардейцевъ. Когда всякое сопро-тивленіе стало безполезно, некоторые республиканцы подставили свою обнаженную грудь врагамъ и пали подъ ихъ выстрѣлами. Послѣ того, какъ угловой домъ въ улицѣ Сенъ-Мери былъ взятъ, Одинъ изъ воспитанниковъ Есоіе (ГАЦогІ взобрался на крышу со знаменемъ въ рукахъ, прокричалъ свое: «Ѵіѵе 1а гёриЫідие!» и полетѣлъ внизъ, пронзенный с. пулями. Въ Одинъ домъ, гдѣ въ первомъ этажѣ еще держались республиканцы, ворвались солдаты и сломали лѣст-ницу; но тѣ, не желая даться живыми въ руки своихъ краговъ, сами покончили съ собой, и побѣдители овладѣли лишь комнатой, наполненной трупами. Эту исторію мнѣ раз-сказали въ церкви Сенъ-Мери, и я долженъ былъ прислониться къ статуи св. Себастіана, чтобы не упасть отъ внутренняго волненія, и заплакалъ, какъ дитя. Всѣ герои-ческіѳ разсказы, надъ которыми я такъ много плакалъ, будучи еще мальчикомъ, воскресли при этомъ въ моей памяти, но больше всего я думалъ о Клеоменѣ, спартанскомъ царѣ, и о его двѣнадцати спутникахъ, которые бѣгали по
улицамъ Александріи, и возбуждали народъ къ борьбѣ за