г
— 179 —
торый имѣетъ право только тотъ, кто обладаетъ высшими способностями и лучшими намѣреніями..
Въ извѣстномъ отношеніи Нанолеонъ былъ сен-симонист-скимъ императоромъ; какъ онъ самъ былъ призванъ къ верховной власти въ силу своего умствепнаго превосходства, такъ поощрялъ онъ только господство дарованій и заботился о физическомъ и нравственномъ благоденствіи наиболѣе многочисленныхъ и бѣднѣйшихъ классовъ. Онъ дар-ствовалъ не столько ради блага третьяго сословія, средня го класса, ^изІе-тіИеи, сколько ради блага тѣхъ людей, все богатство коихъ заключается въ ихъ сердцѣ и рукахъ, и самая его армія представляла собой іерархію, въ которой можно было подвигаться по ступенямъ почестей, только благодаря собственнымъ заслугамъ и способностямъ. Сынъ послѣдняго крестьянина могъ такъ же. какъ и сынъ дворянина древнѣйшаго рода, достигнуть въ ней выспіихъ чиновъ и пріобрѣсти деньги и звіізды. Потому-то портреіъ императора и вйснтъ въ хижинѣ каждаго поселянина на той же стѣнѣ, гдѣ висѣлъ бы портретъ собственнаго сына, если бы онъ не надъ на какомъ-нибудь полѣ битвы, не будучи еще произведеннымъ въ генералы или даже въ гердоги, или въ короли, какъ было со многими другими бѣдными парнями, которые имѣли возможность, благодаря своему мужеству и таіантамъ, подняться на такую высоту—въ то время, когда нмператоръ еще царствовалъ. Въ портретѣ его многіе, мо-жетъ-быть, чтутъ только увядшую надежду на собственное свое возвеличеніе.
Чаще всего я встрѣчалъ въ крестьянских!» избахъ тѣ изображенія императора, которыя представляютъ его посѣ-щающимъ въ Яффѣ лазаретъ, или лежащимъ на смертномъ одрѣ на св. Еленѣ. Оба изображенія имѣютъ поразительное сходство съ изображеніями святыхъ той католической ре-лигіи, которая нынѣ угасла во Франціи. ІІа одной картинѣ Наполеонъ похожъ на цѣлителя, отъ прикосновенія котораго больные чумой исцѣляются; на другой онъ умираетъ какъ бы искупительной смертью.
Мы, придерживающіеся другой символики, мы не видимъ въ мученической смерти Наполеона на св. Еленѣ искупле-нія въ вышеозначенномъ смыслѣ; императоръ понесъ тамъ наказаніе за самую преступную изъ своихъ ошибокъ — за измѣну его революціи, его матери. Исторія давно уже показала, что брачный союзъ между сыномъ революціи и дочерью прошлаго никогда но могъ имѣть благотворныхъ
10*