— 212 — !
счастливымъ человѣкомъ, если вы еще не слыхали этоіі пѣсни. Не думайте, однако, что ея мелодія дѣйствительно плоха. Напротивъ, она достигла такой популярности именно своей прелестью. Маіз іоидоигз регйгіх! Вы понимаете меня. Весь «Фрейшютцъ» превосходенъ и, конечно, заслуживаете того интереса, съ которымъ его принимаютъ теперь во всей Германіи. Здѣсь онъ дается, быть-можетъ, въ тридцатый разъ, и все-таки еще удивительно трудно достать хорошее мѣсто на его представленіе. Въ Вѣнѣ, Дрезденѣ, Гамбургѣ онъ также производить Аігоге. Это достаточно доказываегь, что несправедливо думали, будто эта опера пущена здѣсь въ ходъ лишь антиспонтиніевской партіей.
Антиспонтиніевская партія? Я вижу, что это выраженіе васъ смущаетъ. Не думайте, что это партія политическая. Горячая партійная вражда между либералами и консерваторами, какую мы видимъ въ другихъ столицахъ, у насъ не можетъ разыграться, ибо по серединѣ стоитъ королевская власть, энергично и безпартійно сглаживая разъединеніе. Но зато мы часто видимъ въ Берлинѣ болѣе забавную партійную борьбу—въ музыкѣ. Будь вы здѣсь въ концѣ прошлаго лѣта, вы могли бы наглядно представить себѣ въ настоящемъ, какую приблизительно физіономію дмѣлъ нѣкогда въ Парижѣ споръ между глюкистами и пиччи-нистами. Но я вижу, что мнѣ надо обстоятельнѣе поговорить о здѣшней оперѣ; во-первыхъ, потому, что она въ Берлинѣ составляетъ главный предметъ разговоровъ, и, во-вторыхъ, потому, что вы безъ нижеслѣдующихъ замѣчаній не сможете вовсе понять духъ многихъ сообщеній. О на-шихъ пѣвдахъ и пѣвицахъ я здѣсь вовсе не буду говорить. Восхваленія ихъ стереотипны во всѣхъ корреспонденціяхъ изъ Берлина и га-зетныхъ рецензіяхъ; ежедневно читаешь: Мильдегауптманъ безподобна, Шульцъ—превосходна,' Зейд-леръ—чудесна. Словомъ, безспорно, что здѣсь опера вознесена на изумительную высоту и что она стоитъ впереди всѣхъ другихъ нѣмецкихъ оперъ. Произошло ли это вслѣд-ствіе ревностной дѣятельности покойнаго Вебера, или кавалеръ Спонтини, по выраженію его приверженцевъ, словно по манію волшебнаго жезла призвалъ къ жизни всѣ эти прелести — я дерзаю сильно сомнѣваться. Я даже дерзаю думать, что управленіе великаго кавалера иодѣЁствовало въ высшей степенй вредно на нѣкоторыя части оперы. Но я положительно утверждаю, что со времени полнаго
отдѣ-ленія онеры отъ драмы и начала неограничениаго влады-