— 254 —
лись изъ Германш въ Польшу, ибо поляки въ такихъ слу-чаяхъ всегда отличались терпимостью. Когда набожные люди совѣтовали одному польскому королю заставить поль-скихъ иротестантовъ' насильно перейти въ католичество, онъ отвѣчалъ: «8ит тех рориіогит, 8ей поп сопзсіепііа-гит!» Евреи первые принесли въ Польшу торговлю и ремесла и при Казимирѣ Великомъ пользовались большими прнвилегіями. Повидимому, они стояли гораздо ближе къ шляхтѣ, чѣмъ къ хлопу, потому что по одному старому закону, если еврей приметъ христіанскую вѣру, онъ ео ірзо становится дворяниномъ. Не знаю, почему уничтоженъ этотъ законъ. Въ тѣ старыя времена, конечно, евреи бы:ш образованнѣе и развитѣе дворянъ, занимавшихся только грубымъ военнымъ ремесломъ и еще не имѣвшихъ фран-цузскаго лоска. Евреи же по крайней мѣрѣ имѣли свои ученыя и религіозныя книги, ради коихъ и покинули свою родину и житейскія удобства. Но очевидно, что въ европейской цивилизадіи они не пошли впередъ, и ихъ духовный міръ обратился въ плачевное суевѣріе, хитроумною схоластикой приведенное въ тысячи самыхъ странныхъ формъ. Несмотря, однако, на варварскую мѣховую шапку, покрывающую голову польскаго еврея, и на еще болѣе варвар-скія идеи, ее нанолняющія, онъ для меня гораздо выше иного нѣмецкаго еврея, щеголяющаго со своимъ болива-ромъ на головѣ и своимъ Жанъ Полемъ въ головѣ. Характеръ польскаго еврея, вслѣдствіе его суровой исключительности, обратился въ нѣчто дѣльное; дыша воздухомъ терпимости, онъ иріобрѣтаетъ этимъ печать свободы. Внутрён-ній человѣкъ не сдѣлался коміюзиціею изъ саморазличнѣй-шихъ чувствъ и не пострадалъ отъ того, что его втиснули въ стѣны фрашсфуртскаго еврейскаго квартала, нремудрыхъ законоположеній и любвеобильныхъ законныхъ изъятій. ІІольскій еврей, въ его греной шапкѣ, со своей бородой, нечуждой паразитнаго населенія, и своимъ чеснокомъ, и своимъ жаргономъ, для меня все-таки пріятнѣе, чѣмъ мно-гіе господа во всемъ ихъ государственно бумажномъ ве-
ДИЧІІІ.
Какъ я уже прежде говорилъ, вы не должны искать въ этихъ письмахъ описаніГі прелестныхъ картинъ природы, великолѣпныхъ памятниковъ искусства и т. п. Только люди, и то самый высшій сортъ ихъ—дворяне заслуживаютъ въ Польшѣ вниманія путешественника. И право, но моему
мнѣнію, взглядъ на истаго, родовитаго польскаго дворянина