Страница:Heine-Volume-4.pdf/27

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница не была вычитана

— 2 Ь —

принужденъ былъ выѣхать изъ своего прежняго жилища, Ходили слухи о какихъ-то особенныхъ опасеніяхъ, вызвав-іцихъ, яко бы, эту перемѣну квартиры; та$ъ, яапримѣръ, го-, ворили, будто бы боялись франдузскаго порохового заговора. Конечно, такъ какъ нижній этажъ той части дворца, въ верхнемъ этажѣ которой жилъ король, отданъ внаймы подъ лавки, то было бы легко перенести туда бочки съ порохомъ и безъ всякихъ неудобствъ взорвать короля на воздухъ. Другіе находили неприличнымъ, чтобы Людовикъ Филиппъ царствовалъ въ верхнемъ этажѣ въ то время, какъ въ нижнемъ г. ІПеве продавалъ бы свои колбасы. Это послѣднее занятіе, однако, совершенно честное, и королю-буржуа незачѣмъ было бы именно изъ-за этого переѣзжать, а тѣмъ болѣе—Людовику Филиппу, который еще въ про-шломъ году смѣялся надъ всякими феодальными и королевскими обычаями и костюмами и высказывалъ нѣкоторымъ молодымъ республиканцамъ свое мнѣніе, что «въ золотой коронѣ слишкомъ холодно зимой и слишкомъ жарко лѣтомъ, что скипетръ слишкомъ тупъ, чтобы служить оружіемъ, и слишкомъ коротокъ, чтобы служить опорой, и что круглая войлочная шляпа и хорошій дождевой зонтикъ по нынѣш-нимъ временамъ гораздо полезнѣе».

Не знаю, помнитъ ли еще Людовикъ Филиппъ эти слова, ибо уже много времени прошло съ тѣхъ поръ, какъ онъ въ послѣдній разъ гулялъ по улицамъ Парижа въ круглой птляпѣ и съ зонтикомъ и, какъ настоящій іезуитъ-буржуа, съ изысканнымъ чистосердечіемъ разыгрывалъ роль честнаго, простого отца семейства. Въ то время онъ жалъ руку всякому лавочнику, всякому ремесленнику, и съ этой цѣлью, говорятъ, носилъ особую засаленную перчатку, которую сни-малъ и замѣнялъ чистой лайковой всякій разъ, когда подымался снова въ свои болѣе высокія сферы, къ своимъ ста-рымъ дворянамъ, банкирамъ-министрамъ, интриганамъ и лакеямъ въ амаранто-красныхъ ливреяхъ. Когда я видѣлъ его въ послѣдній разъ, онъ ходилъ взадъ и впередъ между золотыми башенками, мраморными вазами и цвѣтами на террасѣ орлеанской галлереи. На немъ былъ черный сюртукъ, а на его широкомъ лицѣ прогуливалась такая беззаботность, что становится почти страшно, когда подумаешь о голово-кружительномъ положеніи этого человѣка. Говорятъ, однако, что душа у него совсѣмъ не такъ беззаботна, какъ лицо.

Конечно, достойно порицанія, что лицо короля сдѣлалось

предметомъ ббльшей части остротъ и что оно выцѣшивается,