— 350 — .
выя пушки. Сколько потеряли французы, неизвѣстно. Фран-цузскія войска вступили въ Кастльбаръ, гдѣ безпрепятственно пробыли До 4-го сентября».
Но такъ какъ ожидаемыя подкрѣпленія не явились, и вообще вся ѳкспедиція велась по дурно составленному плану, то въ концѣ концовъ она довжна была потерпѣть неудачу. Вольфъ Тоне, попавшій при этомъ въ руки англичанъ, судился военнымъ судомъ и былъ приговоренъ къ висѣлиці Бѣдняга, онъ не боялся смерти; въ Парижѣ на Гревской площади онъ достаточно насмотрѣлся на казни; но онъ при-выкъ только къ гильотинированію и питалъ непреодолимую антипатію къ операціи вѣшанья. Напрасно просилъ онъ, чтобы его по крайней мѣрѣ разстрѣляли, говоря, что на этотъ родъ смерти онъ имѣлъ больше права, такъ какъ у него есть патентъ французскаго офицера, и на него должны смотрѣть, какъ на военноплѣннаго. Нѣтъ, его просьба не была уважена, и несчастный, изъ отвращенія къ висѣлицѣ, перерѣзалъ себѣ горло въ тюрьмѣ.
О милосердіи у англійскаго правительства во времена ирландскаго возстанія не было рѣчи. Я не сторонникъ гильотины и не питаю никакого особеннаго предубѣжденія противъ вѣшанья, но я долженъ сознаться, что въ теченіе всей французской революціи едва ли были совершены такія звѣрства, какія продѣлывались англійскими войсками въ Ирландіи. Будучи приверженцемъ правительства, наШъ ав-торъ гімъ не менѣе описалъ или, вѣрнѣе, заклеймилъ самыми вѣрными красками всю эту позорную солдатскую расправу. Да избавить насъ Богъ отъ такого постоя солдата, какой производилъ свои безчинства въ Кастель-Киль-кеа! Болѣе всего тронула меня судьба одной прекрасной арфы, которую англичане съ особенной злобой разбили въ куски, потому что арфа — эмблема Ирландіи. Съ тѣмъ же безпристрастіемъ описываетъ авторъ кровавую грубость мятежниковъ, а нижеслѣдующее описаніе ихъ способа ве-денія войны носить отпечатокъ отвратительнѣйшей истины:
«Способъ веденія войны инсургентами вполнѣ характе-ризуетъ этихъ людей. Они располагались всегда на возвы-шенныхъ, особенно выдающихся мѣстахъ и называли это своимъ лагеремъ. Одна-двѣ палатки, или какое-нибудь другое сооруженіе, служили кровомъ для полководцевъ; прочіе, мужчины и женщины безъ различія ложились другъ возлѣ друга подъ открытымъ небомъ, завернувшись въ лохмотья или въ
простыни, а большинство—не имѣя для ночи другой одеэды,