— 356 --
еще не полнымъ, и скоро оно смѣнилось жалкимъ смиреніемъ. Виною этого послѣдняго были тѣ фальшивые уполномоченные народа, которые вслѣдствіе или своей неумѣлости, или малодушія, или двуличности, испортили великое дѣло вер-ховнаго господства народа. Я не хочу сказать этимъ, ?то они были дурные люди; наиротивъ того, для насъ было бы лучше, если бы мщ попали въ руки огьявленнымъ злодѣямъ, которые действовали бы энергически и послѣдовательно и, можетъ-быть, пролили бы много крови, но при этомъ сдѣ-лали бы для народа что-нибудь великое. Но эти «добрые люди и скверные музыканты» совершили громадное престу-пленіе, ибо въ минуту стращнѣйшей бури они, изъ честолю-бія, схватились за руль государства и, не имѣя рѣшительно никакихъ свѣдѣній въ политическомъ мореилаваніи, взяли на себя командованіе кораблемъ, избравъ себѣ компасомъ только собственное тщеславіе. Кораблекрушеніе было неиз-бѣжно.
Съ первыхъ же шаговъ временнаго правительства — на-звавшаго себя именно такимъ образомъ—обнаружилась не-/ способность маленькихъ людей. Уже одно названіе «временное правительство» официально засвидѣтельствовало о ихъ трусости и напередъ уничтожило все хорошее, что они могли бы сдѣлать для народа, который вручилъ имъ верховную власть и далъ имъ въ охраненіе стражу изъ 300 тысячъ человѣкъ. Никогда еще народъ, этотъ большой сирота-дитя, не вытаскивалъ изъ горшка революціи дряни хуже той, которою оказались люди, составлявшіе временное правительство. Между ними находились жалкіе комедіанты. которые, какъ двѣ капли воды, даже по цвѣту бороды, были похожи на любителей-актеровъ, представляющихъ героиче-скія роли, такъ забавно выведенныхъ Шекспиромъ вѳ «Снѣ въ лѣтнюю ночь». Эти жалкіе паріи действительно пуще всего боялись, чтобъ ихъ игру не приняли за серьезное, и столяръ Снугъ считалъ нужнымъ предупреждать, что онъ не въ самомъ дѣлѣ левъ, а только левъ временный, только Снугъ столяръ, что при публикѣ не слѣдуетъ бояться его рева, такъ какъ это только временный ревъ... Но при этомъу вслѣдствіе тщаславія, онъ порывался играть всевозможный роли и главнымъ дѣломъ для него было, какого цвѣта бороду надѣть въ той или другой роли — ярко-краснаго или трехцвѣтную.
Иноземныя державы, конечно, не имѣли никакого
основанія бояться этихъ временныхъ львовъ. Сначала онѣ, правда,