ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦІЯ.
Парижъ, 3-го марта 1848 г.
До сихъ поръ я не могъ ничего сообщить вамъ о собй-тіяхъ трехъ великихъ февральскихъ дней, потому что голова моя была совершенно ошеломлена. Барабанный бой, вы-стрѣлы и Марсельеза не умолкаютъ. Отъ этой марсельезы, этой нескончаемой пѣсни, у меня почти лопнулъ мозгъ,— ахъ!—снова поползла оттуда самая опасная для государства чернь мыслей, которую я давно уже заточилъ тамъ. Чтобы хотя отчасти подавить возмущеніе, происшедшее въ моей душѣ, я по временамъ мурлыкалъ про себя какую-нибудь отечественную благочестивую мелодію, напримѣръ. «Неіі сііг іт Біе^егкгапг» или «ІІЬ сіи пиг Тгеи ипй КесИісЬкеіі»— напрасно!—сатанинская пѣсня заглушала во мнѣ всѣ лучшіе звуки. Боюсь, что эти демоническіе преступные звуки скоро достигнуть и до вашего слуха, и вы тоже испытаете на себѣ ихъ соблазнительную силу. Не повторяется ли въ своихъ произведеніяхъ великій авторъ—судьба? Не утра-чиваетъ ли онъ своей творческой способности? Вѣдь драму, разыгранную имъ въ нашъ бенефисъ въ истекпіемъ фёвралѣ, онъ уже представилъ въ томъ же самомъ Парижѣ восемнадцать лѣтъ тому назадъ, подъ загланіемъ: «іюльская ре-волюція»? Но хорошую пьесу можно посмотрѣть и два раза. Во всякомъ случаѣ теперь она явилась въ улучшенномъ и увеличенномъ видѣ; особенно конецъ новъ и былъ принять съ громкими аплодисментами. Мнѣ на этомъ представленіи досталось очень хорошее мѣсто; я былъ на улицѣ, съ обѣихъ сторонъ загороженной баррикадами. Пробраться домой мнѣ удалось только съ болыиимъ трудомъ. Здѣсь я
имѣлъ случай виолнѣ подивиться способности, которую