— 367 — .
того, чтобъ его перевести на отечественный языкъ, то пожалуйста уничтожьте щ> переводѣ всѣ тѣ арабески и укра-шенія, которыя еще напоминаютъ, аристократическую, во вкусѣ рококо пору нѣмецкой письменности. Господство манеры утонченно изящнаго писанія должно покончиться, какъ всякое другое господство; нѣмецкое искусство писать тоже эманципируется, во всякомъ случаѣ оно перестанетъ быть искусствомъ. Оброчная служба по строенію періодовъ должна быть уничтожена, и ту розгу грамматики, которою школьные тираны оѣкутъ насъ уже въ дѣтствѣ, необходимо сломать. Въ республикѣ ни одному гражданину не слѣдуетъ писать лучше другихъ. Истинно демократическое правительство должно установить не только свободу печати, но и равенство стиля. Не замышлялъ ли нѣчто въ, этомъ родѣ нашъ чудесный Иішолитъ Карно, когда разосладъ свой знаменитый циркуляръ директорамъ училищъ?
Но шутки въ сторону. Карно—слишкомъ дорогое имя и слишкомъ благородное, воодушевленное свободою сердце, чтобы мы не простили ему нѣсколько преуведиченньтхъ выра-женій, которыя, можетъ-быть, вызываютъ неудовольствіе въ добренькихъ и кроткихъ пискаряхъ Магаів, но будучи раз-сматриваемы съ безпристрастной высоты горы, не должны признаваться за несвоевременныя. Мысль, заключающаяся въ этомъ циркулярѣ Карно, глубочайше правдива: революціи нужны новые люди, и этихъ людей надо выкапывать изъ самыхъ низшихъ слоевъ общественной почвы. Старыя метлы, которыми вычищали старую грязь, износились, если сами не превратились въ грязную ветошь, и ихъ тоже надо вымести. Новыя времена, новыя метлы!
Парижъ, 22-го марта.
Да, это невѣроятно! Это превосходить самую пламенную игру фантазіи арабскаго импровизатора, всѣ сказочныя и#-мышленія праздныхъ мозговъ, всѣ разсказы «Тысячи одной ночи»! Шехерезада отваживалась въ своихъ повѣствованіяхъ на самую смѣлую причудливость, на всяческіе странные прыжки, и дремавшій султанъ спокойно пропускали» мимо ушей самыя рѣзкія оскорбленія правдоподобности. Но если бы эта столь изобрѣтательная дама стала съ полной точностью передавать событія трехъ послѣднихъ недѣль, то не-сомнѣнно, что султанъ Шаріаръ нетерпѣливо вскочилъ бы съ постели и воскликнулъ бы: «Исторія о заколдованныхъ
рыбахъ, которыя, жарясь въ кострюлѣ, говорятъ до-чело-