— 409 —
струментовкою, которая имѣетъ цѣлью оеобенно выдѣлить то или другое чувство композитора изъ простого колыбель-наго мотива, подобно тому, какъ мягкіе звуки рожка вдругъ прерываются громкою трубою. Такъ, напримѣръ, Гёте умѣетъ пользоваться самыми необычайными риѳмами для произве-денія рѣзко странныхъ эффектовъ; тоже и Шлегель, и Бай-ронъ; у нослѣдняго видимъ уже переходъ въ комическую риѳму. Сравните съ этимъ злоупотребленіе эффектными рио-мами у Фрейлиграта, варварство постоянной янычарской музыки, имѣющее источникомъ заблужденіе фабриканта. Его прекрасный риѳмы часто костыли для хромыхъ мыслей. Фрейлигратъ поэтъ изъ числа непосвященныхъ въ тайны, онъ не обладаетъ ни однимъ естественнымъ звукомъ, у него выраженіе и мысль не возникаютъ одновременно. Онъ нри-бѣгаетъ къ помощи молотка и рѣзца и отдѣлываетъ языкъ, какъ камень; мысль—матеріалъ, и не всегда матеріалъ изъ каменоломень собственнаго духа; напримѣръ, плагіатъ Граббе и Гейне. Все* можетъ онъ написать, только не пѣсгію; пѣсня есть критерій первобытнаго творчества. Собственно стихо-твореніе (то, чтб мы обыкновенно такъ называемъ — полуэпическая, полулирическая пьеса) всегда болѣе или менѣе соприкасается съ пѣснью, даже тогда, когда оно прини-маетъ самый широкій ритмъ. У Фрейлиграта этого нѣтъ; благозвучіе его стиха имѣетъ бблыпею частью риторическій характеръ.
Есть нѣкоторое сходство мржду Фрейлигратомъ и Пла-теномъ. Этотъ послѣдній обладаетъ большею чуткостью относительно мелодіи словъ, въ гораздо большей степени избѣ-гаетъ жесткостей, стихъ его музыкальнѣе, но у него нѣтъ „цезуры, у Фрейлиграта она лучше, потому что онъ здоро-вѣе чувствуетъ. Цезура—біеніе сердца творящаго поэтиче-скаго духа, и ей нельзя подражать, какъ благозвучію.
Фрейлигратъ подражаетъ Виктору Гюго. Онъ жанровый живописецъ, онъ даетъ намъ жанровыя картинки моря, не историческія картины живого океана. Его восточный жанровыя картинки—турецкая живопись въ голландскомъ вкусѣ.
Характеръ его поэзіи—стремленіе къ востоку и грёзы 'о югЬ. Но востокъ открылся для него не въ его поэзіи, какъ у другихъ поэтовъ, предъ которыми постоянно носится тотъ баснословный, причудливый востокъ, который мы въ меч-тахъ создали себѣ изъ разсказовъ про крестовые походы и изъ «Тысячи одной ночи», въ дѣйствительности ложный, но
въ идеѣ вѣрный востокъ, востокъ поэзіи... Нѣтъ, Фрейли-