— 477 —
мѣреніе должно было привести къ, пагубнымъ результатамъ? Зачѣмъ невинность должна была страдать? Вотъ тѣ вопросы, которые мучительно сжимаютъ намъ грудъ, когда мы возвращаемся изъ театра послѣ представленія нѣкоторыхъ иьесъ. Греки прекрасно чувствовали необходимость подавить въ трагедіи это мучительное зачѣмъ, и придумали рокъ. И какъ только изъ сдавленной груди вырывалось тягостное «зачѣмъ», такъ сейчасъ же появлялся серьезный хоръ; онъ иодымадъ палецъ вверхъ, указывая на высшій міровой по-рядокъ, на исконный законъ необходимости, передъ кото-рымъ склоняются даже боги. Такимъ образомъ была удовлетворена въ человѣкѣ жажда духовной цѣлостности и явилось четвертое «единство» — единство чувства. Многіе писатели нашего времени чувствовали то же самое, подражали року, и такъ произошли наши нынѣшнія трагедіи судьбы. Удачно ли было это подражаніе, имѣла ли оно вообще сходство съ греческимъ образдомъ, этотъ вопросъ мы оставимъ откры-тымъ. Довольно сказать, что какъ ни было похвально это стремленіе къ достиженію единства чувства, идея судьбы представляла, тѣмъ не мецѣе, весьма плачевный выходъ, безотрадный и вредный суррогатъ. Эта идея судьбы совершенно нротиворѣчитъ духу и морали нашего времени, которые выработало христіанство. Эта жестокая, слѣпая, неумолимая власть судьбы несовмѣстима съ идеей о небесномъ Отдѣ, иолномъ милосердія и любви, заботливо охраняющемъ невинность, и безъ воли котораго ни Одинъ воробушекъ не упадетъ съ крыши. Прекраснѣе и действительное поступали гЬ новѣйшіо писатели, которые выводятъ всѣ событія изъ ихъ естественныхъ причинъ, изъ нравственной свободы самого человѣка, изъ его наклонностей и страстей, и которые въ своихъ драматическнхъ произведеніяхъ, какъ только появляется на губахъ это страшное конечное «зачѣмъ», тихонько ирипбднимаютъ темную завѣсу неба и даютъ намъ заглянуть въ надземный міръ, гдѣ нашимъ взорамъ открывается такой лучезарный блескъ, а вдали мерещится такое блаженство, что среди страданій у насъ вырывается крикъ, ликованье, мы забываемъ эти страданія, или чувствуемъ, что они обращаются для насъ въ радости. Вотъ причина, почему самыя печальный драмы часто доставляютъ самому чувствительному сердцу безконечное наслажденіе.—На этомъ лохвмьномъ пути стремился и нашъ авторъ достигнуть единства чувства. Онъ тоже развилъ событія изъ ихъ
естественныхъ иричцнъ. Принцесса говорить: