— 500 —
умственное образованіе, и ему я въ этомъ отношеніи безко-нечно многимъ обязанъ. Какъ ни расходились мы съ нимъ во взглядахъ и какъ ни мелки были его литературныя стре-мленія, они все-таки, быть-можетъ, возбудили во мнѣ охоту къ литературнымъ нопыткамъ.
Дядюшка писалъ старымъ, дубоватымъ канцелярскимъ слогомъ, какому учатъ въ іезуитскихъ школахъ, гдѣ главный предметъ—латынь, и нелегко свыкался съ моимъ способомъ выраженія, представлявшимся ему слишкомъ легковѣснымъ, слишкомъ игривымъ, слишкомъ непочтительнымъ. Но усердіе, съ какимъ онъ доставлялъ мнѣ средства къ умственному развитію, принесло мнѣ величайшую пользу.
Когда я еще былъ мальчикомъ, онъ дарилъ мнѣ самыя лучшія и самыя дорогія сочиненій; онъ отдалъ въ мое распоряженіе свою собственную библіотеку, весьма богатую классическими книгами и важными брошюрами, и позволилъ мнѣ даже рыться на чердакѣ Ноева ковчега въ ящикахъ, въ которыхъ сложены были старыя книги и рукописи по-койнаго дѣдушки.
Какое таинственное блаженство ликовало въ сердцѣ мальчика, когда онъ проводилъ цѣлые дни на этомъ чердакѣ! Помѣщеніе это, однако, было не очень красивое, и единственная его обитательница, толстая ангорская кошка, не особенно дорожила чистотою и изрѣдка только сметала хвостомъ своимъ со скопившагося тамъ стараго хлама пыль и паутину.
Но сердце мое было такъ цвѣтуще юно, и солнце такъ свѣтло глядѣло въ круглое окошечко, что все озарялось въ моихъ глазахъ какимъ-то фантастическимъ свѣтомъ, и даже старая кошка представлялась мнѣ заколдованною принцессою, которая когда-нибудь, конечно, снова освободится внезапно отъ своего звѣринаго образа и явится въ прежней красотѣ и великолѣпіи, между тѣмъ какъ чердакъ превратится въ великолѣпный дворецъ, какъ это водится во всѣхъ волшеб-ныхъ сказкахъ.
Но добрыя старыя времена сказокъ миновали, кошки такъ и остаются кошками, и чердакъ Ноева ковчега остался пыльнымъ чуланомъ, больницею для неизлѣчимаго домашняго скарба, «Ваіреігіёге» для старой мебели, дошедшей до по-слѣдней степени ветхости, но которую, по сентиментальной привязанности и въ виду связанныхъ съ нею благочести-выхъ воспоминаній, все-таки не рѣшались выбросить на
улицу.