— 526 —
живалъ съ тѣхъ поръ знакомство, впослѣдствіи, когда я сдѣлался уже взрослымъ человѣкомъ, посвятила меня въ тайны ея искусства.
Я самъ, правда, не сдѣлался колдуномъ, но знаю, какъ колдуютъ, и особенно хорошо знаю то, чтб не есть кол-доветво.
Женщину эту звали мастершею, а также гохенкой, потому что она была уроженкою города Гоха, гдѣ ея покойный мужъ занимался гнуснымъ ремесломъ палача, и откуда его приглашали въ далекія и близкія мѣста для со-вершенія казней. Ходила молва, что онъ оставилъ своей вдовѣ много тайяыхъ средствъ, и она умѣла извлекать выгоду для себя изъ этихъ слуховъ.
Ея лучшую практику составляли содержателя пивныхъ лавокъ, которымъ она продавала пальцы отъ труповъ, увѣ-ряя, что это оставлено ей мужемъ въ наслѣдство. Они выдавались за пальцы повѣшеяныхъ воровъ и служили къ тому, чтобы придавать хорошій вкусъ пиву въ бочкѣ. Именно, если палецъ повѣшеннаго, особенно повѣшеннаго невинно, опустить на бечёвкѣ въ бочку съ пивомъ, то не только пиво сдѣлается отъ этого вкуснѣе, но и количество его удвоится, даже учетверится сравнительно съ другою бочкой такой же величины. Просвѣщенные содержатели пивныхъ лавокъ прибѣгаютъ обыкновенно для увеличенія количества пива къ болѣе раціональному средству, но оно отнимаетъ у дива часть его крѣпости.
Пѳсѣщали также колдунью молодые люди съ нѣжными сердцами, и она снабжала ихъ любовными напитками, которые она въ своей шарлатанской латиноманіи, побуждавшей ее дѣлать латинскія слова еще болѣе латинскими, называла рЬікгагіит; мужчина, подносивпіій такой напитокъ своей возлюбленной, носидъ у нея названіе рЪіІігагіив, а даму она называла рЬіІігагіаіа. Случалось иногда, что рЬіІ-Ігагіиш не оказываіъ никакого дѣйствія, или производилъ дѣйствіе противоположное. Такъ, напримѣръ. Одинъ нелюбимый парень, уговорившій красотку, въ которую онъ былъ влюбленъ и которая пренебрегла имъ, распить съ нимъ бутылку вина, нечаянно налилъ ей въ стаканъ рЬіІігагінт и вскорі замѣтилъ въ обращеніи съ нимъ его рЫИгагіаіа странную перемѣну, какое-то смущеніе, которое онъ при-нялъ за взрывъ любовной страсти, и вообразилъ, что великая минута наступила для него. Но—увы!—въ то мгновеніе,
какъ онъ пылко заключилъ въ объятья зарумянившуюся