— 75 --
и чрѳзмѣрно цѣнить деньги. Сіяніе, окружавшее его голову, исчезло, и недовольные не ведятъ въ ней ничего, кромѣ груши.
Груша все еще лродолжаетъ служить посхояннымъ пред-метомъ остротъ въ юмористических^ дисткахъ и въ кари-катурахъ. Эти листки, а именно: «Ье Кеѵедапі», «Ьѳз Сапсане*, *Ье ВгісГОізоп»,, «Г.а Мосіе» п всѣ прочія карлист-скія насѣкомыя нападаютъ на короля съ безстыдствомъ, которое тѣмъ болѣе дротивно, что всѣмъ хорошо извѣстно, что аристократическое дредмѣстье оплачиваетъ эти газетки. Говорятъ, королева часто чдтаетъ ихъ и при этомъ нлачетъ; бѣдной жешцинѣ доставляетъ эти листки неутомимая услужливость тѣхъ злѣйцшхъ враговъ, которыхъ, подъ названіемъ «добрыхъ друзей», мощно встретить во всякомъ знатномъ домѣ. Груша, какъ уже сказано, сдѣлалась постояннымъ предметомъ остротъ, и всюду вывѣшены сотни карикатуръ, на которыхъ она изображена. Здѣсь представлецъ Казимиръ Перье на ораторской трибунѣ, съ грушей въ рукѣ, которую онъ расхваливаете всей, сидящей вокругъ, публикѣ, и, наконецъ, отдаетъ за 18 милліоновъ тому, кто предложилъ высшую цѣну. Тамъ опять необычайно огромная груша лежитъ, какъ кощмаръ, на груди спящаго Лафайета, которому, какъ значится на сгЬнѣ комнаты, снится лучшая республика. Или изображены вмѣстѣ Порье и Себастіани, первый въ костюмѣ Пьеро, второй—трехдвѣтнаго арлекина, они шле-паютъ по глубокой грязи, а на плечахъ держатъ палку, на которой виситъ громадная груша. Юнаго Генриха изобра-жаютъ въ видѣ благочестиваго странника въ одеждѣ пилигрима, въ шляпѣ съ раковинами и съ посохомъ, на верх-немъ концѣ котораго болтается груша, подобно отрубленной головѣ.
Я, конечно, но хочу защищать непристойность этихъ ка-рикатуръ, въ особенности тѣхъ, которыя затрагиваютъ личность самого государя. Но ихъ безчисленное количество есть, все-таки, гласъ народа и что-нибудь значитъ. До из-вѣстной степени подобныя карикатуры можно извинить, если, не имѣя въ виду оскорбленія личности, опѣ порицали только тѣ надувательства, которымъ подвергается народъ. Тогда и вдіяніе ихъ не имѣетъ границъ. Съ тѣхъ поръ. какъ появилась карикатура, изображающая трехцвѣтнаго попугая, который, на всякій предложенный ему вопросъ, отвѣчаетъ поочередно «Вальми» или «Жемаппъ»,—съ тѣхъ
поръ Ладоодкъ Филиппъ остерегается повторять эти слова