— 211 —
И ты ошибся; свѣтлый взоръ Зюлеймы Не могъ очей мнѣ влажиыхъ осушить. Тихонько я ушелъ изъ зкмка Али И возвратился вскорѣ въ отчій домъ. Здѣсь на полу увидѣлъ я отца— Одежда въ клочьяхъ, съ пепломъ на главѣ, Съ растрепанной сѣдою бородою... Рыдая, мать лежала близъ него Съ рабынями, всѣ въ черныхъ покрывалахъ, И лишь едва средь тишины минутной Воззванье «о, Гранада!» раздавалось, Какъ съ новой силой исторгался вопль.
Гассанъ (плачешь). Не изсякайте, вѣчныхъ слезъ потоки!
Алманзоръ. Не сокрушайся такъ, старикъ! Тебѣ Приличнѣе то львиное упорство, Съ которымъ ты, воорулсенный, въ латахъ, Предсталъ тогда намъ, изумленнымъ, въ залѣ. Я помню, какъ отцу ты говориль: «Тебѣ я больше не могу служить, Мой Богъ меня къ служены) призываетъ». И твердою стопой ты удалился, И съ той поры тебя я не видалъ.
Гассанъ.
Я присоединился къ тѣмъ бойцамъ, Которые горячій пылъ сердецъ Ушли сокрыть на хладныхъ высяхъ горъ. Какъ тамъ снѣга вовѣкъ не исчезаютъ, Такъ не ослабѣлъ и въ насъ сердечный жаръ; Какъ горы тѣ стоять несокрушимо, Не колебалась такъ и наша вѣра; И какъ порой съ тѣхъ горъ обломки скалъ Катились внизъ, все прахомъ раздробляя, Такъ мы съ высотъ въ долины низвергались, Чтобъ истреблять жилища христіанъ. И вмигъ, когда предсмертное хрииѣнье Негодныхъ долетало къ намъ, когда Вдали звонъ раздавался похоронный И глухо вопли вторили ему—
Тогда нашъ духъ восторгомъ услаждался...