— '229 —
Такъ завтра мы игру свою покончимъ, И весело сыграемъ вашу свадьбу.
Донъ Энрикесъ (набожно). Благодарю Тебя, Отецъ всевышній!
Донъ Діего.
Да, вашъ отецъ всѣхъ выше: онъ повѣшенъ Въ Санъ-Сальвадорѣ между двухъ столбовъ. ♦ (Уходятъ).
Алманзоръ (входишь). Вотъ пестрые нетопыри и совы Исчезли, наконецъ! О, какъ противно Ихъ карканье мнѣ въ уши пронцкало, И подлѣ нихъ спирался духъ въ груди! И ты, Зюлейма, этой хищной стаей Окружена! Тебя, мою голубку, Загнало въ плѣнъ такое воронье! Тебя, цвѣтокъ роскошный, облѣпили Такіе черви! О, какія чары Тебя, моя Зюлейма, ослѣпили? Ужели грустный образъ Алманзора Совсѣмъ исчезъ изъ сердца твоего? Ужель его любви воспоминанье Въ твоей груди не пробуждаетъ вздоха? Тамъ ходятъ звѣзды, вѣстники любви, Къ нимъ посылалъ я тысячи привѣтовъ Изъ тысячи моихъ сердечныхъ рань; При каждомъ кровь горячая струилась, Но ни Одинъ изъ вѣстниковъ тебѣ Не доносилъ моихъ привѣтовъ нѣжныхъ! О, вѣстники невѣрные, стыдитесь: Вы смотрите на землю такъ умно, Вожатыми людской судьбы считаясь, И не могли привѣтъ мой отнести! А скромный голубокъ приносить вѣрнэ Письмо любви отъ пастуха пустыни. Вся челядь з&мка отошла ко сну, Огни вездѣ погашены, и только Въ одномъ окнѣ еще остался свѣтъ... Оно знакомо мнѣ: тамъ спитъ Зюлейма. Бывало, тамъ стоялъ я лѣтней ночью И съ лютнею моею поджидалъ,
у