— 400 —
Отъ радости. «Ахъ мой сынокъ дорогой!»— Всплеснувши руками, вскричала.
«Дитя дорогое! Тринадцать вѣдь лѣтъ Съ тобой мы не видѣлись* знаешь; Навѣрно, ты голоденъ очень; скажи, Чего ты покушать желаешь?
«Есть рыба, есть жареный гусь у меня И сочные есть апельсины». — Прекрасно; и рыбы, и гуся давай, Давай и свои апельсины.
Я ѣлъ съ апиетитомъ. У матушки видъ Былъ бодрый такой и счастливый. Разспрашивать стала о томъ, о другомъ, Иной былъ вопросъ щекотливый.
«Хорошъ на чужбинѣ уходъ за тобой? Жена твоя, милый сыночекъ, Хозяйство ведетъ ли умѣло? Чинить Изъяны носковъ и сорочекъ?»
— Мамашенька, рыба твоя хороша, Но ѣсть ее надо безгласно;
Вѣдь косточкѣ въ горло нетрудно попасть, И ты мнѣ мѣшаешь напрасно.
Иокончилъ я съ славною рыбой, и гусь Былъ поданъ. Тутъ матушка стала Разспрашивать снова, и мнѣ иногда Вопросъ щекотливый давала.
«Гдѣ лучше живется, мой милый? У насъ, Во Франціи-ль? Какъ твое мнѣнье? Какому изъ этихъ народовъ, скажи, Ты склоненъ отдать предпочтенье?»
— Нѣмецкіе гуси весьма хороши. Мамашенька милая; все же Французы искуснѣй шиигуютъ гусей; Вкуснѣе подливки ихъ тоже.
Откланялся тоже и гусь. А за ніщъ Ко мнѣ съ заявленьемъ почтенья Пришли апельсины; ихъ сладость была Достойна вполнѣ удивленья.
А матушка все продолжала свои
Разспросы о сотняхъ предметовъ