— 412 —
«Да, слишкомъ ужъ скверна у насъ но жилось, Хоть годы тяжелые были: Голодною смертью ещо никого Въ нѣмецкоГі тюрьмѣ не убили.
«Въ прошедшем» Германіи пашей цвѣло Такъ много прекрасныхъ явлеиій Незлобья и в'Ьры; теперь же царить Пора отрицаній, сомнѣній.
«Духъ внѣшиѳй практичной свободы, увы, Убьетъ идеалт», что носили Мы въ сердцѣ своемъ искони —идеалъ, ЧистѣйшШ, какъ грёзы у лилій.
«Прекрасной поэзіи нашей огонь Ужъ тоже совсѣмъ угасаетъ; «Король мавритапъ» Фрейлиграта въ числѣ Другихъ королей умираетъ.
«Виукъ будеть и кушатьг и пить, но ужо Не въ мирномъ, нѣмомъ созерцаньй, Какъ иредокъ; готовится шумный спектакль; Идилліи рушится зданье.
«О, будь ты способенъ къ молчанью—почать Я съ книги судьбы сорвала бы, Грядущее время въ монхъ зеркалахъ Волшебныхъ увидѣть дала бы.
«Да, то, чтб всегда я отъ смертныхъ людей Скрывала—ты былъ бы сподобенъ Увидѣть: въ грядущемъ отчизну твою. Но—ахъ!—ты молчать по снособепъ!»
— Богиня моя!—я въ востЬргѣ вскричалъ:— Мнѣ дастъ наслаікдепье картина Грядущей Германін! О, покажи! Молчать я могу, я мужчииа!
Какою ты клятвой въ молчаныі ы-опл €вязать ни. хотѣла-бъ, любую Я съ полной охотой тебѣ принесу; Итакъ, назначай лее—какую?
Она отвѣчала: «Клянися мнѣ такъ,
Какъ нѣкогда клясться заставилъ