Ахъ, какъ медлительно ползетъ
Ужасная улитка — время!
А я недвижно здѣсь лежу,
Влача болѣзни тяжкой бремя.
5 Ни солнца, ни надежды лучъ
Не проскользнетъ въ мое жилище;
Я знаю: мрачный мой пріютъ
Замѣнитъ мнѣ одно кладбище.
Быть-можетъ, я давно ужъ мертвъ,
10 И лишь мечты воображенья,
Ночные призраки одни,
Творятъ въ мозгу свое броженье.
Не духи-ль это древнихъ лѣтъ
Въ лучахъ языческаго свѣта?
15 И мѣстомъ сборища теперь
Имъ черепъ мертваго поэта.
И страшно сладкую игру,
Безумный пиръ ночной ватаги.
Поэта мертвая рука
20 Передаетъ потомъ бумагѣ.
Влачась когда-то въ край изъ края,
Цвѣтовъ не мало я видалъ;
Но ихъ, отъ лѣни, не срывая,
Я гордо мимо проѣзжалъ.
5 Теперь, страданьями разбитый,
Когда и гробъ ужъ мой готовъ,
Въ укоръ мнѣ злостно ядовитый
Я чую запахъ тѣхъ цвѣтовъ.
Всѣхъ чаще желтая фіалка
10 Огнемъ горитъ въ моемъ мозгу;
Дѣвчонки бѣшеной мнѣ жалко —
Ее забыть я не могу.
Одно осталось утѣшенье
Въ виду могилы, послѣ бурь,
