43 А я, гнетомый съ ними казнью равной,
Я Рустикуччи и, повѣрь, вполнѣ
Погибъ на вѣки отъ жены злонравной.»
46 О! если бъ былъ я невредимъ въ огнѣ,
Не медля бъ я спрыгнулъ къ сынамъ проклятья
И, знаю, вождь не воспретилъ бы мнѣ.
49 Но страхъ сгорѣть, какъ эти злые братья,
Вмигъ утушилъ на сердцѣ безъ слѣда
Порывъ желаній къ нимъ летѣть въ объятья.
52 «Нѣтъ! не презрѣнье,» я вскричалъ тогда:
«Но скорбь вселили въ грудь мнѣ ваши лики
Печальные (забуду ль ихъ когда!),
55 Лишь только я отъ моего владыки
Уразумѣлъ, что къ намъ стремитесь вы,
Чьи подвиги такъ на землѣ велики.
58 Дѣянья ваши были таковы,
Что я, землякъ вашъ, съ чувствомъ горделивымъ
Всегда о нихъ внималъ изъ устъ молвы.
61 Покинувъ желчь, я за вождемъ правдивымъ
Стремлюсь къ плодамъ обѣщаннымъ; сперва жъ
Низринусь въ центръ вселенной къ злочестивымъ.»
64 — «О пусть же долго тѣлу будетъ стражъ
Твой духъ безсмертный!» молвилъ сынъ печали:
«Пусть и потомству славу передашь!
44—45. Іакопо Рустикуччи, богатый и многоуважаемый флорентинецъ изъ плебейской фамиліи, жалуется на злую жену, которая, возбудивъ въ немъ ненависть ко всему женскому полу, была главнѣйшей причиной его вѣчной погибели. Объ немъ, а также о Теггьяіо Альдобранди, Данте освѣдомлялся уже у Чіакко (Ада VI, 80).
61—63. Я убѣгаю отъ пороковъ и ищу добродѣтели: намекъ на цѣль замогильнаго странствія, развитую въ первыхъ двухъ пѣсняхъ.
