16
- Н. И. Костомаровъ
По общему отзыву современников!», герцогъ Іоаннъ былъ очень красивъ и статенъ и нроизвелъ пріятное впечатлѣніе на царевну.
Не суждено было и этому преднамѣченному Борисомъ жениху его дочери сдѣлаться ея мужемъ. Вскорѣ послѣ представленія его царю, государь со всѣмъ семействомъ поѣхалъ въ Троицко-Сергіевскую обитель. Такъ нужно было предъ совершеніемъ важнаго семейнаго дѣла по благочестивымъ обычаямъ. Королевичъ не поѣхалъ и остался въ Москвѣ. Каждый день продолжали угощать его и всю его дружину обѣдами изъ царской кухни, а невѣста, бывшая лично съ родителями на богомольѣ, прислала ему въ даръ, какъ жениху, по обычаю, богато убранную постель и бѣлье, расшитое серебромъ и золотомъ. Королевичъ употребилъ время отсутствія царя съ семействомъ на занятіе русскимъ языкомъ. Онъ за него принялся ревностно и говорилъ даже, что имѣетъ желаніе принять православную вѣру. Послѣднее извѣстіе находится только въ Степенной книгѣ Латухина (Рукоп. Археогр. Коммисіи) и не подтверждается никакими иноземными свидетельствами, но оно вполнѣ достовѣрно. При тогдашнихъ воззрѣніяхъ было бы не въ порядкѣ вещей отдавать царскую дочь въ замужество за иновѣрнаго человѣка; хотя Борисъ, отличавшійся уже издавна любовью къ иноземщинѣ, могъ самъ иначе смотрѣть на это, но онъ бы никогда не рѣшился на такой шагъ изъ страха вооружить противъ себя духовенство и потерять любовь народную. Вѣроятно, если объ этомъ не было объявлено датскому королевичу ещё до его пріѣзда въ Россію, то ему объявили бы позже, и онъ, зная это и предупреждая русскихъ, самъ заявлялъ желаніе сдѣлать то, чего бы, какъ онъ уже пред-видѣлъ, отъ него непремѣнно потребовали.
Оставаясь въ Москвѣ и пользуясь знаками чрезвычайнаго къ себѣ вниманія, герцогъ, по извѣстію одного современника (Маржер. русс. пер. Сказ, о Дим. самозв. ПІ, 77), неосторожно нарупшлъ предѣлы воздержанія и умѣренности, вѣроятно, по поводу громад-наго количества яствъ, доставляемыхъ изъ дворца ежедневно. Царь узналъ о его болѣзни 16-го октября, находясь въ Братопшнѣ на воэвратномъ пути отъ Троицы. Болѣзнь сначала казалась неопасною: каролевичъ былъ въ состояніи написать о себѣ нареченному тестю. Царь умолялъ врачей и своихъ и прибывшихъ въ герцогской дружинѣ спасти дорогаго будущаго зятя и сулилъ за его выздоровленіе великія милости. По примѣру благочестивыхъ пред-ковъ, которые въ виду грозившей опасности давали разные обѣты, царь обѣщалъ, если королевичъ останется живъ, отпустить на свободу 4,000 узниковъ (Карамз. XI, 62). Врачи увѣряли государя, что болѣзнь королевича неопасна и излечима. Но на пере-коръ ихъ увѣреніямъ, болѣзнь со дня на день принимала все болѣе и болѣе зловѣщій характеръ. 27-го октября, царь съ
патріар-хомъ и съ бояЪми посѣтилъ больнаго. Герцогъ лежалъ уже без-