Критика ѵ библіографія
193
Впрочемъ, вдаваться въ равборъ теоріи г. Забѣлина мы не станеиъ, хотя не можемъ не вамѣтить, что въ ней, не В8ирая на ея односторонность, очень много дѣльнаго и основательнаго. Мы вдѣсь хотѣли только покавать, какъ еще мало устойчивости и опредѣлительности въ нашей исторической наукѣ даже въ основныхъ началахъ и ног самымъ важнымъ, кореннымъ во-просамъ. Два современные историка, одинаково компетентные и авторитетные, трактуя объ одномъ и томъ же вопросѣ, объ одной и той же эпохѣ и ея герояхъ, притоиъ—эпохѣ самой великой н самой характеристической въ русской исторія, исходить И8ъ совершенно разнорѣчивыхъ точекъ врѣнія н приходить въ діаметрально-противуположнымъ выводамъ.
Явленіе это, бевъ сомнѣнія, вдоровое — признакъ бодрости мысли и Живаго непрерывная развитія нашей исторической науки, но въ то же время означаете и крайнюю молодость этой науки. Быть можетъ, пора было бы отъ нея потребовать ваконченнАти и устойчивости въ опредѣленіи и оцѣнкѣ, по крайней мѣрѣ, въ принцинѣ, въ основныхъ чѳртахъ: что-же такое, нако-нецъ, эти событія, хотя-бы на азбучный критерій добра и ела?.. До сихъ поръ въ нашей исторической литературѣ по этимъ вопросамъ происходила только безцрерывная смѣна «апотеовъ» — раввѣнчаніемъ, апологіи — отрица-ніемъ, разрушенія—совнданіемъ, и—обратно. Неудивительны, послѣ этого, и та шаткость и та смутность «историческая національнаго сознанія» въ на-шемъ обществѣ, на которыя указываетъ г. Забѣлинъ...
Настошцій пересмотръ г. Забѣлннымъ исторіи смутнаго времени, безъ сомнѣнія, увлечетъ за собой многихъ читателей и заставить ихъ отказаться отъ усвоеннаго ими, по костомаровской редакціи, отридательнаго вовзрѣнія на эту эпоху—потому что г. Забѣлинъ вѣрнымъ чутьемъ и весьма талантливо намѣтилъ ту крѣпкую, надежную историческую почву, въ области которой, и твердо стоя на ней, только и можно правильно судить о той великой эпохѣ, о ея «прямыхъ и кривыхъ» герояхъ.
Почва эта—земля, народъ. ПолоЖимъ, это теперь уже общее мѣсто,что въ освобожденіи Руси въ смутное время и въ водвореніи въ ней «правоваго порядка»—героемъ и творцомъ былъ русскій народъ; но, кажется, ни Одинъ еще историкъ не ивслѣдывалъ съ такой глубиной и съ такой, если можно такъ выразиться, пластичностью проявленія народиаго равума и народной воли въ этотъ великій историческій моментъ, какъ это дѣлаетъ г. Забѣлинъ. Кромѣ того, почтенный историкъ производить неотразимое обаяніе на читателя теплотою своего патріотическаго чувства и своей благородной вѣры въ историческую духовную мощь русскаго народа, русской Земли.
Исходя изъ такого отношенія къ вопросу, г. Забѣлинъ называетъ «прямыми» смутнаго времени истинныхъ представителей Земли, выравителей и исполнителей воли народной, а «кривые» у него тѣ, кто преслѣдовалъ либо дружинные, сословные, либо личные, демагогическія и своекорыстный цѣли. «Кривыми» оказались въ ту пору бояре и служилые люди въ болыпинствѣ, «прямыми»—представители «сироты—народа», люди посадскіе.
Широкой, яркой кистью рисуетъ г. Забѣлинъ эти два лагеря, рельѳф-нѣе чѣмъ когда нибудь опредѣлившіеся въ тотъ достопамятный моментъ. «Дружинники» — бояре, искони стремясь «властвовать надъ Землею, а не служить Землѣ», въ смутное время бросились во всѣ тяжкія для достиже-вія своей вавѣтной цѣли. Бен боярская среда тогда, какъ говорить г. За-бѣлинъ, «изолгалась, перессорилась, потянула въ разныя стороны, завела
«истор. въетн.», январь, 1884 г., т. хт. 13