368
Д. Л. Мордовцев*
— Не устрицами, государыня, а точно отъ своего стола посы-лалъ, оправдывался Вяземскій.
Императрица эамѣтила полотенце на плечѣ у своего друга с Левушки».
— Это что у тебя за полотенце? улыбнулась она.
— Да вотъ покои твои убиралъ, матушка, невозмутимо отвѣ-чалъ Нарышкинъ.
— А Захаръ что же?
— Не хочетъ.
— Какъ не хочетъ!
— Такъ и не хочетъ—сердится на тебя, матушка.
— За что еще?
— Да говорить—государыня всю прислугу избаловала:—сама изволить печи топить, а прислуга дрыхнетъ... Такъ, говорить, житья не будетъ во дворцѣ.
Екатерина засмѣялась.
— Это правда—я немножко виновата передъ Захаромъ:—сегодня утромъ я проснулась раньше обыкновенная—дѣла' было много и показалось мнѣ холодно... Я пожалѣла прислугу—и не разбудила, да сама и растопила дрова... Нечего дѣлать—надо просить прощенія у Захара Константиновича.
Императрица видимо была довольна этой невинной, но ловкой шуткой своего «Левушки». Этотъ «Лёвушка» при помощи своихъ дурачествъ умѣлъ необыкновенно искусно льстить. Хитрый царед-ворецъ, прикидывавшійся повѣсой', больше всѣхъ зналъ слабость императрицы къ популярности—и всегда умѣлъ ловко угодить этой слабости. Онъ такъ поступилъ и въ данномъ случаѣ: рѣчь шла о снисхожденіи, о милости, объ умѣ и добротѣ Соломона; «Лёвушка» все это слышалъ изъ сосѣдней комнаты—и явился съ по-лотенцемъ на плечѣ, чтобъ «насмѣшить свою матушку»...
— Такъ устрицами, князь, кормипіь Кравкова, а не скорпіями? продолжала шутить матушка.
— Стараюсь, государыня.
ѵ И онъ дѣйствительно постарался.
Въ тотъ же день онъ велѣлъ привести Кравкова въ Ърисут-ствіе тайной экспедицій, гдѣ, конечно, былъ и неизбѣжный Шеш-ковскій. Послѣдній былъ не въ духѣ, узнавъ, что императрица не одобряетъ ихъ жестокаго обращенія съ арестантами.
«Сама печи топить, прислугу жалѣючи, а мы вонъ якобы му-чимъ нашихъ молодцовъ, бормоталъ онъ, расхаживая маленькими шажками по присутствію:—что жъ намъ ручки что-ли у нихъ цѣ-ловать, когда они упорствуютъ?.. Устрицами Кравкова кормимъ, скорпіями... Да онъ, подлецъ, и стоить скорпіевъ—эдакій кремень... Устрицами... А все этотъ Лёвка наушникъ—все онъ переносить,
шпынь проклятый... Совсѣмъ избаловали арестантовъ: — пытать,