320
общему удивленію, онъ ограничивался самымъ маленькимъ, и даже какъ будто ставилъ его себѣ ни во чтб. За то очень хлопоталъ и просилъ лишь о томъ, чтобы отдали ему даромъ большую казарменную. комнату при полиціи для квартиры. Этимъ онъ удивлялъ до тѣхъ поръ, пока не объявилась въ лицахъ его затаенная мысль.
Въ казенной квартирѣ придѣлалъ Бѣлыхъ своими руками, Сверхъ своей, четыре новыя нары иэъ нетесанныхъ досокъ. Ско-лотилъ большой столъ и придѣлалъ скамейки.
Таинственныя приготовленія вскорѣ объяснились: онъ собралъ изъ товарищей - юнкеровъ харчевую артель, пайки у нихъ отби-ралъ, а за то предлагалъ нары, теплую комнату въ холодную зиму, приварокъ горячій, хлѣбъ крутой и свою досужую бесѣду. Одному человѣку изъ пайка нечего было выкроить—надо искать помощи въ людяхъ,—изъ пятй пайковъ вмѣстѣ въ ловкихъ рукахъ артельнаго старосты вскипѣлъ сытный, крутой и споркой обѣдъ. Юнкера остались довольны. Стали спать послѣ такихъ обѣдовъ богатырями, самъ Амбань приходи съ войной, — не добудится. Къ артельному своему старостѣ молодежь прилѣпилась: голова съ моз-гомъ, отецъ-благодѣтель. Денегъ никакихъ за постой и прокормъ онъ не требуетъ, а кормитъ всякій день горячей пищей и желаетъ только такой легкой работы, какъ набивка табаку и клейка папи-росныхъ патроновъ и легкихъ бумажныхъ обертокъ на каждую сотню. На фунтъ манджурскаго листоваго табаку, который юнкера также должны были рѣзать и крошить, Бѣлыхъ клалъ четвертку бостанджоглова (какъ выражался онъ), и сотню такой дряни про-давалъ за два рубля. Всѣ платили ему охотно не по одному тому, что лучшаго взять было негдѣ, а и за то, что этотъ былъ очень сердить и внушителенъ. Въ куреньѣ, при благовѣщенской скукѣ, обрѣталось всѣми большое утѣшеніе—въ скорбяхъ и печа-ляхъ: курили запоемъ до обмороковъ. Не все же спать до пузырей на глазахъ, надо же было выбрать время вспомнить о прош-ломъ и потосковать объ родныхъ и Россіи. Иному, послѣ корпуса, цѣлый Петербургъ, засыпанный разнообразными соблазнами и за-дохнувшійся по горло удовольствіями, цѣлыя ночи на пролетъ не давалъ покоя. Папиросы въ эти жуткіе часы и времена потреблялись въ великомъ множествѣ. Капиталь у Бѣлыхъ выросталъ; амурскій прикащикъ при всякой встрѣчѣ его язвилъ и застращи-валъ, что курительнаго товару больше продавать ему не станетъ. Вслѣдствіе повсемѣстнаго употребленія юнкерскаго товару, город-скіл дамы сначала умоляли гостей ходить курить на улицу, а по-томъ привыкли. Некому стало напомнить о тѣхъ золотыхъ вре-менахъ, когда папироса не дымилась сосновой головѣшкой.
Бѣлымъ тѣмъ временемъ и соболька перекупалъ при случаѣ, и бумажные денежные знаки по прежнему вымѣнивалъ у
манджур-скихъ прикащиковъ на ярмаркѣ. Онъ все былъ на ногахъ, на ходу