476
М. И. Сухомлиновъ
ничего общаго съ оскорбленіемъ человѣка, какъ гражданина или какъ чиновника; и если изъ критики можно вывести безвыгодное заключеніе о талантахъ или учености осуждаемаго писателя, это не касается до цензора; не его дѣло снотрѣть на слѣдствія критики и на ученую степень разбираемаго сочинителя. Иначе нельвя будетъ пропустить ни одной критической статьи противъ литераторовъ, за-нимающихъ государственныя мѣста. Въ самомъ дѣлѣ, тотъ про-заикъ, но судья; этотъ поэтъ, но сенаторъ; другой журналиста, но академикъ; не смѣйте же касаться ни того, ни другаго. Вотъ что вопреки уставу о цензурѣ воспослѣдовало бы ивъ новой требуемой строгости; наконецъ, можетъ ли какое либо ученое мѣсто требовать, чтобы его члены были недоступны строгому суду литературному подъ защитою своихъ именъ и своихъ титуловъ? и можетъ ли частное осужденів одаого изъ нихъ въ литературномъ отношеніи падать на цѣлое общество, гдѣ онъ занимаетъ мѣсто? По крайней мѣрѣ не такъ думали до нынѣшняго времени, когда никто не протестовалъ ни противъ строгой критики Макарова на вице-адмирала Шишкова, ни противъ другихъ обидныхъ критиковъ, писанныхъ на исторіо-графа Карамзина, ни противъ недавней сильной реценэіи на статсъ-секретаря Муравьева, хотя всѣ упомянутые писатели стоять въ спискѣ почетныхъ членовъ россійской академіи и московскаго университета. Когда же подобный рецензіи на академиковъ и государ-ственныхъ людей были донынѣ терпимы, то еще болѣе разрѣшены они правилами иоваго устава, и цензоръ обязанъ съ нимъ согласоваться, не позволяя себѣ ни своевольнаго отступленія, ни само-вольнаго дѣйствія.
«Но подавъ свой голосъ въ защищеніѳ того, что мнѣ кажется справедливостію, я присоединяюсь къ общему мнѣнію и желанію всего комитета, чтобы, особеннымъ наказомъ, дано было цензору право прекратить бранную полемику, выходящую нынѣ изъ гра-ницъ вѣжливости и умѣренности; до того времени мы че можемъ действовать сами собою по своему произволу.
«Прошу покорно пріобщить мой голосъ къ бумагамъ, относящимся къ сему дѣлу, и вмѣсгЬ съ ними препроводить куда раз-судитъ цензурный комитетъ перенесть сіе дѣло. Подписать: цензоръ Вл. Иэмайловъ».—
Жалоба Каченовскаго и всѣ относящіеся къ дѣлу документы представлены были въ главное управденіе цензуры, въ которомъ и состоялось слѣдующее опредѣленіѳ:
«Главное управленіе цензуры, разомотрѣвъ вышеупомянутую статью, пригнало, что выраженія, на который принесъ жалобу г. Каченовскій, относясь единственно къ литературным изданіямъ его, не содержать въ себѣ ничего оскорбительнаго для его личной чести. Посему, соглашаясь въ полной мѣрѣ съ мнѣшею- г. цензора
Измайлова, управленіе нашло, что г. цензоръ Глинка не могъ вое-