510
С. В. Максимовъ -
и поднимутъ, и позволенье на то перестали спрашивать. А когда сложили за тыномъ бревенчатый стѣны, на утлахъ поставили четыре глухія башни, пятую проѣзжую, да накатили черныя пушки со страшнымъ жерломъ: все измѣнилось. Ласковый жеребенокъ, который шагу не ступалъ безъ матери, превратился4 въ борзаго коня, у котораго изъ глазъ сыплются искры, изъ ноздрей валить пламя. Теперь къ нему не подступишься. Стало всѣмъ теперь ясно, что идетъ бѣда большая: будутъ эти богатыри отбирать за себя всѣ эти лѣса и степи (они имъ такъ послушно служатъ). По всему видно, что эта сила не шутить пришла, и не даромъ рубила бревна и рыла рвы по цѣлымъ днямъ и ночамъ, спѣшно и безъ устали. Чудомъ какимъ-то выросла эта страшная крѣпость и, чтобы спасти себя самихъ, въ это самое опасное и горячее время, надо торопиться донимать пришельцевъ всякими способами, какіе найдутся готовыми и придумаются наново. Такимъ обра-зомъ и пахари на чужихъ земляхъ и подъ крѣпостной защитой, очутились глазъ на глазъ съ опасностями. Подвернулись и они подъ обухъ, въ свое время и, по силѣ роковаго закона, какъ будто впередъ предначертаннаго для всѣхъ такихъ встрѣчъ сильнаго съ слабьшъ, и равнаго съ равнымъ, глазъ на глазъ и при раздѣлѣ одной и той же добычи.
Приносятъ ясачные люди ясакъ и разсказываютъ до того не-слышныя недобрыя вѣсти. «Собираются наши люди толпами и ходятъ межь ними шаманы, и говорятъ про вашихъ людей серди-тыя рѣчи. Начали уже новыя стрѣлы рѣзать и свѣжія тетивы къ лукамъ прилаживать; бранятся и сердятся безъ удержу и собираются скоро идти войной и грозятся все разорить». Подтверждаются эти слухи и разсказами тѣхъ, которые выходили изъ острога за ясакомъ и ничего не принесли: старые ясачные на отрѣзъ отказались, новые встрѣтили угрозами и сулились убить.
А вотъ и самый бунтъ въ лицахъ: обступили дикари острожекъ со всѣхъ сторонъ и по всему было видно, что хотятъ стоять тутъ долго. Они очевидно смекнули, что слѣдуетъ отрѣзать всѣ пути и донимать казаковъ голодомъ. Въ острогъ они никого не пускаютъ: тѣхъ, которые посланы были промышлять «рыбьи кости моржоваго зуба», взяли къ себѣ въ полонъ, а пищали, топоры и спицы же-лѣзныя, чѣмъ моржа колютъ, отняли. Не по одно время со щитами и безъ щитовъ подступали къ острогу и «огнемъ сжечь хо-тѣли». Дошло до того, что осажденные варили рожь, изъ снѣгу съ кровель топили воду, всѣ оцынжали, начали помирать голодною смертію. Такъ было съ тѣми, которые поселились въ тайговыхъ лѣсахъ, да не лучше и съ честными и смирными пахарями. Лихіе люди выбирали осеннее время, когда хлѣбъ лежалъ сложеннымъ въ скирды. Порывистымъ степнымъ вихремъ, въ ночное время, настали они на хлѣбъ и весь пожигали. Жгли и самыя деревни,
сл.