634
0
К. К. Случевсвій -
Мятель гудѣла. Грузная колыиага канцлера, съ трудомъ влекомая по глубокому снѣгу, почти вся занесенная мятелыо, подкатила къ иѣсту жительства графа Алексѣя Григорьевича Раэумов-скаго, къ Аничкову дворцу, часу въ одиннаддатомъ утра. Особенно густо насѣлъ и лѣпился снѣгъ по тѣмъ мѣстамъ колымаги, на которыхъ держались неболыпіе золоченые рельефные орнаментики. Стекла колымаги оставались чистыми, потому что острый, слегка подмороженный, снѣгъ скользилъ по гладкой поверхности ихъ.
Для впуска во дворъ пришлось отворить ворота. Когда-то, очень недавно, ворота эти были постоянно открыты настежь; а теперь привратнику, удивленному раннимъ посѣщеніемъ вельможнаго че-ловѣка, не безъ труда удалось отодвинуть крѣпкій засовъ. Ему помогли два какихъ-то усатыхъ малоросса, только что посѣтивпгіе графа Алексѣя Григорьевича, земляки его, односельчане, отправ-лявшіеся во-свояси, покалякавъ съ хозяиномъ, съ поклономъ ро-дичамъ и богато одаренные.
Хохлы, пропуская во дворъ колымагу, снявъ шапки и обна-живъ чубы, съ любопытствомъ заглядывали сквозь стекла экипажа на вельможную фигуру канцлера, въ собольей шубѣ и шляпѣ, шитой по краямъ золотымъ узоромъ.
— Хто винъ? спросили хохлы привратника, когда колымага проѣхала.
— А бисъ ихъ знае! отвѣтилъ привратникъ.
Канцлеръ, въ свою очередь, увидавъ чубатыхъ хохловъ, улыбнулся.
Какъ сказала императрица, такъ это и было: Алѳксѣй Гри-горьевичъ сидѣлъ въ своемъ кабинетѣ, въ богатомъ, подбитомъ мѣ-хомъ халатѣ, подлѣ пылавшаго камина, когда ему доложили о при-бытіи канцлера.
Посѣщеніе это поразило его чрезвычайно. Онъ торопливо, насколько торопливость была ему доступна, отложилъ въ сторону священное писаніѳ кіевской печати, находившееся у него въ рукахъ, и не безъ труда поднялся съ мѣста.
Высокая, внушительная фигура его обрисовалась во весь ростъ и сказанное имъ канцлеру «добро пожаловать» было искренно и гостепріимно. Бывшій красавецъ, темноволосый кавакъ, сохранилъ отъ былаго Одинъ только томный, кроткій, удивительный взглядъ и чрезвычайно пріятный голосъ.
— Чему обязанъ я, графъ Михаилъ Илларіоновичъ? прогово-рилъ Разумовскій, усадивъ гостя и самъ усаживаясь.
— Я отъ государыни императрицы.
Разумовскій, только что опустившійся въ кресло, снова быстро поднялся; всталъ и канцлеръ.
— Отъ ея величества? проговорилъ онъ удивленный и точно
болью какою-то сказалось въ немъ сердце, не добрымъ прозву-