642 -- В. Р. Зотовъ -
тотъ поспѣшилъ скрыться. Узнавъ, что Одинъ изъ прннцевъ говорить по-англійски, Бвгенія обратилась къ нему со словами сожа-лѣнія о смерти У декой королевы, объ ихъ тяжеломъ положеніи. Принцъ только кланялся, но между женщинами, закутанными въ покрывала, началось сильное движете. Приписывая это ихъ вол-ненію, Евгенія сказала, что они вѣроятно еще не утѣшллись въ потерѣ ихъ королевы. При этихъ словахъ Луи-Наполеонъ разразился громкимъ смѣхомъ, на который отвѣчалъ смѣхъ вернув-шагося камергера. Въ то же время неутѣшныя принцесы подняли вуали—и императрица увидѣла своихъ придворныхъ дамъ переодѣ-тыхъ индіанками. Церемошймейстеръ Лекокъ былъ наряженъ принцемъ, гофмаршалъ евнухомъ и т. д. Евгенія сначала остолбе-нѣла при видѣ этой неприличной комедіи, потомъ пришла въ бѣ-шенство, но видя, что императоръ покатывается со смѣху отъ этого грубаго фарса, разсмѣялась сама—и «вечеръ окончился очень весело, чтб рѣдко бываетъ въ Тюльери»—прибавляетъ Вьель-Каствль, хотя тутъ ничего не было особенно веселаго.
При началѣ Имперіи, покушенія на жизнь Луи-Наполеона возобновлялись почти каждый годъ. Въ 1857 году, пытались захватить его у графини Кастильонѳ, къ которой онъ пріѣзжалъ на свиданіе. Захвачено было человѣкъ двадцать, осудили на каторгу только пятерыхъ, такъ какъ не было явныхъ уликъ въ покушеніи на убійство. Въ слѣдующемъ году, произошло извѣстное покушеніе Орсини,' бросившаго три бомбы въ карету императора, когда онъ подъѣвжалъ съ императрицей къ театру. Ранено было изъ свиты и публики до ста человѣкъ, но всѣ легко. Схватили и судили только четверыхъ итальянцевъ, да и то двое изъ нихъ были простыми орудіями преступленія; казнь была имъ замѣнена вѣчной каторгой. Орсини и Пьери были гильотинированы. Любопытно, что Евгенія употребляла всѣ усилія, чтобы выпросить помилованіе Орсини; она падала въ ногамъ Луи-Наполеона и съ рыданіями умоляла простить убійцу, повторяя, что «эта милость принесетъ счастіе ея сыну». Напрасно посылали къ ней кардинала-архіепи-скопа, который своимъ саномъ и своими сѣдыми волосами клялся ей, что казнь эта нужна въ интѳресѣ человѣческаго общества. Напрасно новый министръ внутреннихъ дѣлъ, генералъ Леспинасъ, говорилъ ей съ грубостью солдата: «и о чемъ вы заботитесь? Оставьте насъ дѣлать ваше ремесло и занимайтесь вашимъ. Хо-рошихъ дѣлъ настроите вы съ вашимъ милосердіемъі Если вы въ несчастью выхлопочете помилованье Орсини—вамъ нельзя будетъ показаться на улицѣ, противъ васъ всѣ поднимутся». Но она стояла на своемъ и твердила, что Орсини превосходный пат-ріотъ, что онъ хотѣлъ убить не императора французовъ, а друга австрійскаго императора, что къ убійству подвигнула Орсини
ак-зальтація великодушнаго чувства: онъ страстно любилъ свободу и