и донынѣ не сводятъ, а было ихъ сначала больше 200 человѣкъ, и въ домъ меня не пустили, и жилъ въ чужомъ дворѣ недѣли съ три, а мнѣ не малое отъ постоя разореніе. А нынѣ, Государь, началъ въ воинскихъ правахъ трудитися, и по елико смогу, буду работать; однако жь рукою, Государь, правою въ письмѣ мнѣ зѣло тяжко, едва имя свое подписываю; но уповаю симъ великимъ постомъ Голландскіе артикулы совершить, а прочее потомъ. Не прогнѣвись, мой милостивѣйшій государь, на мя, нижайшаго раба своего: воистинно, государь, сталъ быть дряхлъ, едва брожу, ужъ 70-й годъ доходитъ. Желаніе — вѣсть Богъ — есть, да сила по вся дни скудѣетъ[1].
Послѣ 1714 г. писемъ Виніуса уже не имѣется.
- ↑ Пекарскій обозначилъ это письмо 21 февраля 1702 г. и помѣстилъ его въ разсказѣ раньше ухода Виніуса за границу. Но это явно ошибочно. Не говоря уже о самомъ содержаніи письма, — извѣстно, что Виніусъ при Мазепѣ въ должности не былъ, а былъ при Скоропадскомъ, въ
17101711 г., затѣмъ въ 1702 г. ему было 60, а не 70 лѣтъ.
и доныне не сводят, а было их сначала больше 200 человек, и в дом меня не пустили, и жил в чужом дворе недели с три, а мне не малое от постоя разорение. А ныне, Государь, начал в воинских правах трудитися, и по елико смогу, буду работать; однако ж рукою, Государь, правою в письме мне зело тяжко, едва имя свое подписываю; но уповаю сим великим постом Голландские артикулы совершить, а прочее потом. Не прогневись, мой милостивейший государь, на мя, нижайшего раба своего: воистинно, государь, стал быть дряхл, едва брожу, уж 70-й год доходит. Желание — весть Бог — есть, да сила по вся дни скудеет[1].
После 1714 г. писем Виниуса уже не имеется.
- ↑ Пекарский обозначил это письмо 21 февраля 1702 г. и поместил его в рассказе раньше ухода Виниуса за границу. Но это явно ошибочно. Не говоря уже о самом содержании письма, — известно, что Виниус при Мазепе в должности не был, а был при Скоропадском, в 1711 г., затем в 1702 г. ему было 60, а не 70 лет.
