почтмейстерами другихъ странъ ссоры, они причиняютъ вредъ кліентамъ, не замѣчая, что этимъ губятъ свое предпріятіе. Ихъ „протори и убытки“ — ихъ больное мѣсто. Они не прочь вовсе прервать сношенія по тому пути, гдѣ получается убытокъ отъ недостаточности почтовой пересылки, а вовсе не стараются создавать такія условія, при которыхъ ничтожная переписка превратилась бы въ оживленную. Улучшеніе дѣла, требующее расходовъ, ихъ пугаетъ. При такихъ условіяхъ дѣло, конечно, не могло совершенствоваться.
Кліенты почты очень въ ней нуждались. Даже и для этой эпохи нельзя считать безосновательнымъ мнѣніе Посошкова, что почта это — дыра въ Европу, сквозь которую иностранцы ясно видятъ наши дѣла и получаютъ возможность пользоваться всякимъ удобнымъ случаемъ для того, чтобы получать выгоды отъ торговли. Но вмѣстѣ съ тѣмъ — несовершенство почтовыхъ сношеній, отсутствіе надлежащихъ гарантій тайны почтовой переписки, корыстолюбіе предпринимателей — все это очень отпугивало кліентовъ. Они вмѣшиваются въ распри почтмейстеровъ и въ свою очередь обращаются къ правительству, потому что всякія осложненія въ почтовомъ дѣлѣ причиняютъ имъ большіе убытки, замедляя или прерывая ихъ сношенія.
Мы видѣли во введеніи, какъ европейскіе предприниматели, вродѣ Турна и Таксиса, дискредитировали себя въ глазахъ общества и въ концѣ концовъ правительства рѣшились подчинить почтовое дѣло своему контролю. То же предстояло теперь въ Россіи. По словамъ Адама Смита, почта — единственное коммерческое предпріятіе, которое при всякомъ образѣ правленія можетъ съ успѣхомъ управляться правительствомъ. 36 лѣтъ опыта частной эксплуатаціи почты въ Россіи дали въ этомъ отношеніи совершенно опредѣленные результаты. Предпріятіе не могло съ успѣхомъ служить дѣлу культуры и государственности, ибо коммерческія осно-
почтмейстерами других стран ссоры, они причиняют вред клиентам, не замечая, что этим губят свое предприятие. Их „протори и убытки“ — их больное место. Они не прочь вовсе прервать сношения по тому пути, где получается убыток от недостаточности почтовой пересылки, а вовсе не стараются создавать такие условия, при которых ничтожная переписка превратилась бы в оживленную. Улучшение дела, требующее расходов, их пугает. При таких условиях дело, конечно, не могло совершенствоваться.
Клиенты почты очень в ней нуждались. Даже и для этой эпохи нельзя считать безосновательным мнение Посошкова, что почта — это дыра в Европу, сквозь которую иностранцы ясно видят наши дела и получают возможность пользоваться всяким удобным случаем для того, чтобы получать выгоды от торговли. Но вместе с тем — несовершенство почтовых сношений, отсутствие надлежащих гарантий тайны почтовой переписки, корыстолюбие предпринимателей — всё это очень отпугивало клиентов. Они вмешиваются в распри почтмейстеров и в свою очередь обращаются к правительству, потому что всякие осложнения в почтовом деле причиняют им большие убытки, замедляя или прерывая их сношения.
Мы видели во введении, как европейские предприниматели, вроде Турна и Таксиса, дискредитировали себя в глазах общества и в конце концов правительства решились подчинить почтовое дело своему контролю. То же предстояло теперь в России. По словам Адама Смита, почта — единственное коммерческое предприятие, которое при всяком образе правления может с успехом управляться правительством. 36 лет опыта частной эксплуатации почты в России дали в этом отношении совершенно определенные результаты. Предприятие не могло с успехом служить делу культуры и государственности, ибо коммерческие осно-
