Какъ можно забыть и не любить время дѣтства! Развѣ можетъ возвратиться когда-нибудь эта чистота души, эта невинная, естественная беззаботность и эта возвышенная религіозносентиментальная настроенность, которыми я, не зная ихъ цѣны, пользовался въ дѣтствѣ? — Дѣти идеалъ совершенства, потому что они имѣютъ двѣ главныя добродѣтели: невинную веселость и безпредѣльную потребность любви. — Бывало какъ заставитъ насъ прочесть молитвы, уложитъ насъ въ чистенькія постели Карлъ Иванычъ, вспомнишь или о томъ, что maman тогда-то плакала, или про несчастную свою исторію, которую разсказ[ывалъ] Карлъ Иванычъ, станешь жалѣть и такъ полюбишь его, что увернешься въ одѣяльце и плачешь, плачешь. Господи, думаешь, дай ему счастіе и позволь мнѣ показать ему свою любовь. — Гдѣ тѣ смѣлыя [?] молитвы, то чувство близости Богу. Гдѣ тѣ чистыя слезы умиленія? Онѣ не сохли на щекахъ моихъ. Прилѣталъ Ангелъ Хранитель, утиралъ ихъ и навѣвалъ сладкія мечты нетронутому дѣтскому воображенію. Неужели жизнь такъ испортила меня, что навѣки отошли отъ меня[1] [11] восторги и слезы эти? — Съ другой стороны площадки была первая комната нашего дядьки, въ которой жилъ онъ, дядька, и лежали всѣ наши вѣщи какъ шкапъ съ платьями, колодки, вакса, самоваръ, охотничій снарядъ. Ник[олай] Д. былъ охотникъ и поэтому былъ пріятелемъ съ Карломъ Иванычемъ, который любилъ охоту и ходилъ часто, но убивалъ рѣдко. Карла Иваныча была слѣдующая комната. Въ ней была высокая постель, покрытая узорчатымъ ваточнымъ одѣяломъ, комодъ, столъ съ вѣщами: чернильница, вышитой кружочекъ, кошелекъ, зеркало и другой столъ, рабочій, на которомъ Карлъ Иванычъ клеилъ коробочки (работа, которую онъ очень любилъ и гордился оной) и по именинамъ дарилъ въ нашемъ семействѣ. Надъ постелью висѣли двое часовъ на кружкахъ и образъ Спасителя, шитой бисеромъ, работы особы, которую Карлъ Иванычъ не называлъ, но про которую съ улыбкой умалчивалъ. — Въ 71/2 вы встали, одѣлись и, по обыкновенію, пошли съ Карломъ Иванычемъ здороваться внизъ. Батюшка съ матушкой сидѣли за чаемъ. Матушка разливала чай, она была въ какомъ-то серомъ [?] капотѣ съ маленькимъ вышитымъ воротничкомъ и безъ чепца на головѣ; она не замѣтила насъ тотчасъ-же, видно было, что она чѣмъ-то очень озабочена; она пристально смотрѣла на кончикъ самовара и не поворачивала крана, изъ котораго текла въ чайникъ уже лишняя вода. Услышавъ громкое и обычное «съ добрымъ утромъ» Карла Иваныча она опомнилась и стала съ нами здороваться. У насъ въ семействѣ цѣловались[2] рука въ руку. Какъ хороши были всѣ движенія матушки, какъ она
- ↑ По написанному на 10 странице тексту рукой Л. Толстого написано: Когда объявятъ отъѣздъ.
- ↑ Написано: цѣловаться.
