Страница:L. N. Tolstoy. All in 90 volumes. Volume 14.pdf/110

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница не была вычитана

— То есть как же ты это понимаешь. Ведь есть же les lois.[1] Ведь, например, я сам видел, как на левом фланге Бенигсен

  1. [законы.] ⟨[Диспо]зиция и всё это забава, флюгерок, [который] вертится над машиной и воображает, [что он] вертит машину, а в сущности вертится только оттого, что вертится машина.⟩ Дело в том, что не только они вертят машину, но они большей частью стараются мешать ходу дела, занимаясь только своими страстями. Однако и помешать они не могут, потому что дело слишком огромно. Для меня всё это теперь представляется чем: 100.000 русских и 100.000 французов сошлись драться. Факт в том, что эти 200 тысяч дерутся, [а] записывать счеты и лгать после сражения они поручили Кутузову и Наполеону с компанией. Ты вот рассказывал, что на левом фланге Бенигсен напутал что-то с Тучковым и перевел его на другое место вперед ⟨и не доложили об этом главнокомандующему⟩. Ты ищешь объяснения этому и думаешь, что ты недостаточно знаешь военное дело, чтобы понять всё глубокомыслие этого поступка, а я тебе объясню: Бенигсен спит и видит быть главнокомандующим; ему надо подставить ногу Кутузову и показывать, что он знает дело, что он готов [?] даже жертвовать собой для успеха дела. Вот он переводит Тучкова вперед. А зачем? Этого понять нельзя. Совершенно [?] всё равно ему стоять сзади или впереди. Обойдет неприятель левый фланг, тем лучше, пускай он, имея слева Багратиона, наткнется на Тучкова, а не обойдет — он и Багратион будут атаковать, тем лучше, ежели он впереди, чтобы подать ему помощь. Всё покажет самое дело, а до тех пор ничего нельзя сказать и обдумать. ⟨Ну, как,⟩ диспозиция. Есть у нас войска, есть за нами войска, поставили на холм за спиною нас всех в линию, резервы очень близко сзади (это может быть хорошо, может быть очень дурно) и станем завтра стрелять друг в друга, бежать и пугать и, когда кончится всё, они там выдумают историю баталий о том и по образцу прежних, и напишут, и все поверят, и мы даже, которые были в баталии и ничего не видали из того, что написано, поверим, что всё это так точно было, поверим потому, что вся история была написана к нашей чести, как это было везде, где я только был, от Аустерлица до Бухареста [?]. — Ну, так как же военная история? — сказал Pierre. — Военная история, — разгорячаясь всё больше и больше, продолжал Андрей. — Ты пойми одно, ⟨что⟩ война есть ⟨одно⟩ самое гадкое и неразумное дело. Что такое война? Убийство, ⟨грабеж, обман, измена [?]⟩. Что нужно для успеха войны? Грабеж (продовольствие войск), обманы (военная хитрость), поддержание духа (измена — шпионство). ⟨Для того чтобы⟩ Это — самое скверное дело, преданное позору в лице Каина. ⟨Но ничего⟩ И оно не изменилось, мы все — Каины, но дело в том, что Наполеон ⟨победил⟩ убил многих, и оттого он имеет власть. А как скоро он имеет власть, он имеет льстецов Далее вписано позднее на полях:(а до него ее имел Марат, Робеспьер, Пугачев), всех за редкими исключениями, и эти льстецы не могут иначе, как, подделав разум под совершившиеся факты, объяснять, что убийство есть величайшее достоинство. (Труднее было найти ему предком императора, но нашел же.) Далее часть рукописи оборвана, недостает пяти строк. Всё, что мы писали [?], говорили, печатали, думали о войне — всё есть ложь, ложь, ложь и ложь, подобной которой нет ни в каком деле, потому что нет дела более дурного. Pierre обрадовался вдруг, поняв эту мысль, и, встав, начал ходить, дальше развивая ее. На полях рукописи:перевязочный пункт — P[ierre].
109