Герасим достал где-то бутылку красного вина и поставил на стол. Пьер налил стакан Мельвилю, но француз предложил Пьеру выпить с ним вместе.
— Timeo Danaos et dona ferentes,[1] — сказал Пьер, улыбаясь.
— О нет, напротив, — отвечал Мельвиль, поспешно выпивая свой стакан, и[2] он долго молча смотрел своими меланхолическими глазами на Пьера, и рот его нежно улыбался.[3]
Он, очевидно,[4] думал более всего об этом странном человеке, который был перед ним.[5] Как бы экзаменуя друг друга вследствие цитаты из Виргилия, они заговорили о римском поэте, потом о Корнеле и его трагедиях, которые оба одинаково любили. За бутылкой вина Пьер всё более и более забывал свою роль и свои намерения и испытывал дружеское чувство к этому приятному и чуждому человеку.
Разговор их был прерван Кадором, который[6] быстро вошел в комнату и, весело потирая руки, подсел к бутылке. Мельвиль тотчас же отозвал его в сторону и что-то сказал ему, после чего Кадор с самыми добродушно-ласковыми приемами подошел к Пьеру, благодаря его за спасение капитана и предлагая свою дружбу. Пьер хотел уйти, но Кадор ни за что не хотел отпустить его, умоляя выпить с ним стакан вина.
— Я иначе буду думать, что вы сердитесь на меня, — говорил он.
Пьер должен был остаться и выпил еще стакан вина, но всё его благодушное расположение вдруг исчезло при появлении грубого, веселого Кадора, и его неизбежный будущий поступок опять представился ему во всей своей значительности.
Мельвиль заметил это, беспрестанно поглядывая на Пьера, и старался предупреждать и смягчать те слова Кадора, которые могли оскорбить Пьера. Кадор не умолкая говорил, рассказывал то о том, как он хорошо поместился, выгнав одного бояра из его комнаты, о том, как его солдаты уже в дружбе с кухаркой и что эта дикая — недурна, о том, как его sergent достал русскую коляску. Потом он рассказывал про слух (который был ложен) о том, что к императору приехал посланник от Александра
- ↑ [Боюсь данайцев и дары приносящих,]
- ↑ Зачеркнуто: ⟨Пончини⟩ Мельвиль
- ↑ Зач. текст корректуры, исправленной Толстым (см. вариант № 241, стр. 401) со слов: Он ударил своей маленькой рукой по столу — кончая словами: — Qui diable êtes vous pour connaître le Dante et le Tasse et de parler toutes les langues? (сmp. 402).
- ↑ Зач.: нe думал об войне и мире, а думал об
- ↑ Зач.: Они заговорили о Вольтере, Расине и Корнеле ⟨Пьер с⟩ и вообще той французской литературе, которую Пьер знал и любил так же, как и собеседник.
- ↑ Зач.: ⟨взволнованно⟩ почти вбежал в комнату с жалобами на Виртембергских гусар, которые отбивали у него занятую квартиру. Они не понимали по-французски, и он не мог объясниться с ними. — Не говорит ли он по-немецки? — сказал он, указывая на Пьера.
