Страница:L. N. Tolstoy. All in 90 volumes. Volume 15.pdf/270

которые уже не существуют.^[1] Она забыла, или хочет, чтобы забыли, про то, что мы не верим более в божественную власть. Ибо если нет божественной власти, то властью уже нельзя объяснять события, если же вместо божественной власти стала другая, то надо объяснить, какая эта другая власть. История же не делает ни того, ни другого.^[2] Частная история — Тьер, Lanfrey — описывает нам деятельность героя Наполеона, производящего события, в надежде, что никто не догадается спросить, какой силой он это производит. Общая история Гервинуса и Шлоссера описывает нам деятельность Наполеона и, кроме того, деятельность королей, министров, их любовниц, дам, ученых, журналистов и т. д. — всех тех, о которых у них есть сведения, показывая, что все эти лица^[3] вместе^[4] производили события, надеясь, что никто не догадается спросить, какою же силою журналисты и дамы производили переселения народов?^[5]

Историки этого рода как будто не замечают того, что воздействие друг на друга писателей, министров, генералов, если мы не допускаем божественной власти, объясняет деятельность масс еще хуже, чем власть одного человека. Воздействие друг на друга Штейна, Бернадота, Толя, Александра, Наполеона и других может определить деятельность Наполеона, Александра, Штейна и других, но не деятельность миллионов. Для того, чтобы объяснить движение миллионов вследствие воздействия некоторых лиц друг на друга, надо доказать, что у этих некоторых есть власть. Общие историки не только не доказывают этого, но с радостью как будто доказывают обратное. Историки этого рода подобны тому механику, который бы для объяснения составной, равной силе 1000, отыскивал бы составляющие, сумма которых равна единице. Очень может быть, что из воздействия друг на друга Александра, Наполеона, Штейна, Бернадота вышло для этих лиц их известное положение

1. Зачеркнуто: для человечества; из того обстоятельства, что
2. Зач.: а продолжает Далее зач. вписанное позднее: Сущность вопроса истории есть следующая: какой силой в 12 году убили моего отца и сожгли дом? Можно ли также теперь мне и детям [?] и как именно это сделать. Вы говорите государство, произвол [?]
3. Зач.: (и прежде) были
4. Зач.: причиной
5. Зач.: Историки этого рода как будто радуются, когда они нашли связь между Наполеоном и (средним сословием) Штейном и т. д. и очень довольны, что Наполеон — не один причина события. Но если не он, то кто же? Их положение хуже первых, тогда была власть, а теперь еще новая сила журналиста? Они не замечают того, что влияние Штейна и М-me Stahl вместе с Наполеоном трудн[ее] объяснить, чем одного Наполеона. Составной [? ] Тьер пишет и прекрасно, Lanfrey пишет и прекрасно. Но что хочет сказать Гервинус: то мог, то не мог. Каким путем журналисты? Ничего. понять нельзя. Конус. Монета.

271