Ложное представление наше о том, что предшествующее событию приказание может быть независимо от события и потому есть причина события, происходит от того, что мы забываем необходимое историческое условие всего существующего — непрерывность движения во времени. Мы допускаем прерывные единицы событий. Наполеон, говорим мы, захотел и сделал поход на Москву. Но поход из Москвы сделан ли по его воле? — спросим мы. И оказывается, что период взят слишком велик и что воля Наполеона не подходит под весь период. Но ежели мы возьмем период наименьший, воля Наполеона тоже не подойдет под него. В его ли воле, или нет было дать приказание двинуться остальным войскам, когда провиант уже заготовлен впереди и войска находятся в движении? В его ли воле было остановить в середине его Бородинское сражение?[4]
Всегда, когда совершается какое-нибудь событие, ему предшествуют слова, определяющие временное значение этого события. Каким образом являются эти слова? Событие есть деятельность
- ↑ Зачеркнуто: спиленным, а
- ↑ Зач.: пришел в лес, где рубят, выбрал бы дерево и сказал срубить его и надписан конец фразы.
- ↑ Зач. текст исправленной рукописи: ⟨Итак, мы видим, что⟩ Событие совершается не потому, что были приказания, а приказания ⟨были даваемы⟩ даются потому, что ⟨совершалось⟩ совершается событие. Приказания суть только известные отражения всякого события.
- ↑ Зач.: ⟨Итак⟩ Событие не может зависеть от слов, слова же, хотя и предшествующие всегда, зависят от события. В чем же состоит эта постоянная зависимость слов от события?