Тот хрустальный, ясно неподвижный блеск, который бывает только осенью, волшебной красотой освещал и голубое небо и землю.
Было тепло на солнце, и тепло это с кристальной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе и имело особенную прелесть.
Из двери балагана виднелся далеко на Воробьевых горах белый дом Мамонова, далеко, но отчетливо определенно своими линиями и углами [на] лазурном небе с пухлыми белыми облачками. Вблизи виднелся дом Алсуфьева, занимаемый французами, и на дворе кусты сирени с еще темнозелеными старыми листьями. Везде были развалины, нечистоты, во время пасмурной погоды безобразно отталкивающие, но теперь, в этом прозрачном, неподвижном воздухе и ярком свете, эти самые нечистоты и развалины были величественно прекрасны и успокоительны. Стайки воробьев, весело чирикая, то взад, то вперед перелетали по ограде сиреневых кустов.
[Далее от слов: Одеяние Пьера теперь состояло кончая: и воспоминание это было ему приятно близко к печатному тексту. T. IV, ч. 2, гл. XI.]
Из балагана слышалось пение Каратаева, со всех сторон слышны были резко[1] голоса переговаривающихся. Но в погоде было что-то заковывающее, неподвижное, и голоса эти не нарушали блестящее спокойствие, лежавшее на всем.[2]
[3]— Eh bien, comment allez vous, mon cher monsieur?[4] —
- ↑ Зачеркнуто: веселые
- ↑ Зач. автограф на полях: Пьер видел, как прошел Карат[аев], за угол караул французов на смену тех, которые стояли вчера, и ждал ⟨чтобы⟩ ⟨новых караульных с тем, чтобы расспросить у них про новости дня⟩ то, что слышно о выходе и о пленных. Со всеми караульными, и солдатами и офицерами, сменявшимися и раза по три бывавшими в карауле за этот месяц, Пьер, благодаря своему знанию языков, находился в самых дружеских отношениях. Караульные, и солдаты и офицеры, со всеми пленными обращались хорошо ⟨снисходительно и добродушно⟩ (в особенности: французы), но к Пьеру все одинаково были не только ласковы, но уважительны ⟨как⟩ ⟨почему-то признавая в нем что-то особенное от других. И всякий раз офицеры подолгу беседовали с ним⟩. Из всех офицеров, сменявших в карауле, один провансалец Alphonse Senequier ⟨коренастый, румяный⟩, сухощавый, нахмуренный и желчный, круглолицый человек ⟨был⟩ особенно ⟨приятен Пьеру своим добродушием и простотою. Он всегда приходил к Пьеру и подолгу разговаривал с ним⟩ сблизился с Пьером. Офицер этот был чрезвычайно строг и требователен в деле службы, ⟨но раз разговорившись с Пьером, он⟩ Далее автограф на полях и над зачеркнутым текстом копии.
- ↑ Зач. вписанное Толстым на полях: 7-го октября Сенекие заступил в караул и Пьер с удовольствием увидал своего старого знакомого, выходящего из-за угла балагана. ⟨Вслед за солдатом к двери подошел Сенекие и окликнул Пьера.⟩ Окончив служебные
- ↑ [ — Ну как вы поживаете, дорогой месье? ]
