[Далее от слов: Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении требования Дорохова, кончая: Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели гвардию французов, шедшую по дороге в Боровск близко к печатному тексту. T. IV, ч. 2, гл. XV.]
Был 12-й час ночи.[1] Генералы и партизаны, собравшись у Дохтурова, ⟨с волнением обсуживали⟩ дело. Было несомненно, что вся армия французов шла из Москвы по неожиданному направлению. Писали донесение Кутузову. Молодой, бравый офицер был призван к генералам, маленький, толстенький, аккуратненький Дохтуров[2] долго ничего другого не хотел слышать, как исполнение данного ему приказания — атаки Фоминского. Он согласился только отложить, послав, как можно скорее, донесение в штаб.
— Скачи, что есть мочи, и подай в штаб, — сказал он офицеру, подавая ему конверт.
— Такого важного известия не было во всю войну, — вставил Дорохов.
— Прямо в Главный штаб. Дежурному генералу. Разбуди всех.
— Слушаю-с, — отвечал офицер, уж вперед обдумывая, как он возьмет по-казацки запасных лошадей с тем, чтобы сделать эти 27 верст до штаба.
Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уж 4-й день. Везде была грязь. Болховитинов верхом на своей лошади, сопутствуемый казаком, в поводу[3] державшим двух других, скакал, не переводя духа, нагнувшись вперед и работая нагайкой.
Проскакав верст 7, он пересел на казачью лошадь, пересел еще, забыв пароль в Тарутине, пролетел мимо часовых один — казаки его задержали — и ко вторым петухам, весь мокрый, грязный и запыхавшийся, был в Леташевке у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб».
Он бросил лошадь, вошел в сени.
— Дежурного генерала скорее, очень важное, — проговорил он денщику и вошел в растворенную дверь.
- ↑ Зачеркнуто: Дохтуров и Дорохов
- ↑ Зач.: подошел к нему с конвертом. ⟨Поручение, которое я даю тебе, извест[ить]⟩ ⟨важнее всего, что было⟩ большой важности и вписано до конца абзаца.
- ↑ Зач.: ведшим
