Получив от нее обещание этих материалов, Толстой писал в 20-ых числах января: «Очень, очень вам благодарен за ваше обещание дать мне сведения о Перовском. Ваше обещание было бы для меня большой заманкой для петербургской поездки, если бы, кроме этого, у меня не было сильнейшего желания побывать в Петербурге. Желание это уже дошло до maximum; теперь нужен толчек. А толчка этого нет, даже скорее толчки обратные в виде моего нездоровья. Буду ждать. Перовского личность вы совершенно верно определяете — à grands traits; таким и я представляю себе; и такая фигура — одна наполняющая картину, биография его была бы груба, но с другими противоположными ему, тонкими, мягкой работы, нежными характерами, как Жуковский даже, которого вы, кажется, хорошо знали, и с другими, и главное с декабристами, эта крупная фигура, составляющая тень к Ник. Павл., самой крупной à grands traits фигуре, выражает вполне то время. — Я теперь весь погружен в чтение из времен 20-х годов и не могу вам выразить то наслаждение, которое я испытываю, воображая себе это время. Странно и приятно думать, что то время, которое я помню, 30-ые года — уж история. Так и видишь, что колебание фигур на этой картине прекращается, и всё устанавливается в торжественном покое истины и красоты. — Я испытываю чувство повара (плохого), который пришел на богатый рынок и, оглядывая все эти к его услугам предлагаемые овощи, мяса, рыбы, мечтает о том, какой бы он сделал обед. Так и я мечтаю, хотя и знаю, как часто приходилось мечтать прекрасно, а потом портить обеды или ничего не делать. Уж как пережаришь рябчиков, потом ничем не поправишь. И готовить трудно и страшно. А обмывать провизию, раскладывать — ужасно весело.
Молюсь богу, чтобы он мне позволил сделать хоть приблизительно то, что я хочу. Дело это для меня так важно, что, как вы ни способны понимать всё, вы не можете представить, до какой степени это важно. Так важно, как важна для вас ваша вера. И еще важнее, мне бы хотелось сказать. Но важнее ничего не может быть. И оно то самое и есть».[1]
Итак, на основании приведенных свидетельств, можно с уверенностью утверждать, что в декабре 1877 г. — начале января 1878 г. в замысле романа из эпохи Николая I произошло передвижение времени действия с 1828—1829 г. на 1825 г., т. е. всплыл старый замысел «Декабристов». К этому времени (к декабрю 1877 — началу января 1878 г.) мы относим конспект нескольких глав романа, напечатанный на стр. 256 в качестве первого «плана». В начальных словах конспекта: «что ж на новые места» и особенно во второй части конспекта, начиная со слов: «Выступают через два года...», с упоминанием «башкир», нельзя не видеть развитие темы «переселение крестьян в Оренбургский край». Но кроме этой темы, содержание конспекта, стоящего совершенно обособленно от всех других дошедших до нас текстов, не поддается дешифровке.
На тему о переселении крестьян написаны и начала романа, печатаемые нами как 8 и 9 варианты. Последний вариант датируется декабрем 1877 г. — январем 1878 г., так как часть страниц рукописи варианта
- ↑ ПТ, стр. 289—290.
