высказал, как я смотрю на это и надеюсь, что расковырял немного этот муравейник тупости. Но я уверен, что слова мои, неполные, спешные, переврут, и почерком пера решат, что я ретроград, хочу воротиться к Псалтырю и т. д. и преспокойно опять наладят свою машину. Мне не нужно вам объяснять, как я смотрю на дело. Мне кажется, вы сочувствовали направлению «Ясн. пол.» и вам легко будет, пробежав протоколы заседаний, освежить в своей памяти мои положения, выраженные в Педагог. статьях 1860-х годов, от которых я ни на шаг не отступил. Просьба моя к вам состоит в том, чтобы в газете, в которой вы участвуете, противодействовать легкомысленному отношению к этому делу, и если есть человек, интересующийся и понимающий дело (я думаю, что это вы такой человек), то отнестись к делу серьезно. Серьезный разбор дела не может не быть благоприятным».
Раздраженный своей неудачей в кругу московских педагогов, Толстой решил обратиться к более широкой аудитории — к печати. Возможно, что к этому побуждал его и председатель Московского комитета грамотности И. Н. Шатилов, очень сочувственно относившийся к педагогическим взглядам Толстого и поддерживавший его во время его выступлений в заседаниях Комитета по вопросу о методах обучения грамоте. Поэтому Толстой придал своей статье форму открытого письма, адресованного на имя И. Н. Шатилова. В виду того, что в это время наиболее распространенным и наиболее влиятельным в кругах русского образованного общества органом печати являлись «Отечественные записки», Толстой решил опубликовать свою статью именно в этом журнале, придав своему педагогическому спору о методах обучения грамоте более широкое общественное значение. Н. К. Михайловский в своих «Литературных воспоминаниях» рассказывает об этом выступлении Толстого в журнале русской радикальной интеллигенции: «В 1874 году гр. Толстой обратился к Некрасову с письмом, в котором просил «Отечественные записки» обратить внимание на его, графа Толстого, пререкания с профессиональными педагогами в Московском Комитете грамотности... Граф выражал лестную для нашего журнала уверенность, что мы внесем надлежащий свет в эту педогогическую распрю. Письмо это, совершенно неожиданное, возбудило в редакции большой интерес... В конце концов порешили на том, чтобы предложить самому гр. Толстому честь и место в «Отечественных записках»; он, дескать, достаточно крупная и притом вне партий стоящая фигура, чтобы отвечать самому за себя, а редакция оставляет за собой свободу действий. Но гр. Толстому это было мало. В новом письме к Некрасову он повторял уверенность, что у него с «Отечественными записками» никакого разногласия быть не может и, выражая готовность прислать статью по предмету спора, настаивал на том, чтобы наш журнал предварительно сам высказался. Я взял на себя труд познакомиться с делом».[1]
Писем Толстого по вопросу о печатании его статьи не сохранилось, так же как не сохранилось ни оригинала статьи, с которого она набиралась, ни корректурных гранок набора; сохранилась только записка Некрасова,
- ↑ Н. К. Михайловский, «Литературные воспоминания и современная смута», I, 1900, стр. 199—200.
