— Нет, да к чему ты говорить о Сергей Иваныче? —проговорил улыбаясь Левин.
— Сергей Иваныч? А вот к чему! — вдруг при имени Сергея Ивановича вскрикнул Николай Левин, — вот к чему... Да что говорить? Только одно... Для чего ты приехал ко мне? Ты презираешь это, и прекрасно, и ступай с Богом, ступай! — кричал он, вставая со стула, — и ступай, и ступай!
— Я нисколько не презираю, — робко сказал Константин Левин. — Я даже и не спорю.
В это время вернулась Марья Николаевна. Николай Левин сердито оглянулся на нее. Она быстро подошла к нему и что-то прошептала.
— Я нездоров, я раздражителен стал, —проговорил, успокоиваясь и тяжело дыша, Николай Левин, — и потом ты мне говоришь о Сергей Иваныче и его статье. Это такой вздор, такое вранье, такое самообманыванье. Что может писать о справедливости человек, который ее не знает? Вы читали его статью? — обратился он к Крицкому, опять садясь к столу и сдвигая с него до половины насыпанные папиросы, чтоб опростать место.
— Я не читал, — мрачно сказал Крицкий, очевидно не хотевший вступать в разговор.
— Отчего? — с раздражением обратился теперь к Крицкому Николай Левин.
— Потому что не считаю нужным терять на это время.
— То есть, позвольте, почему ж вы знаете, что вы потеряете время? Многим статья эта недоступна, то есть выше их. Но я, другое дело, я вижу насквозь его мысли и знаю, почему это слабо.
Все замолчали. Крицкий медлительно встал и взялся за шапку.
— Не хотите ужинать? Ну, прощайте. Завтра приходите со слесарем.
Только что Крицкий вышел, Николай Левин улыбнулся и подмигнул.
— Тоже плох, — проговорил он. — Ведь я вижу...
Но в это время Крицкий в дверях позвал его.
— Что еще нужно? — сказал он и вышел к нему в коридор.
Оставшись один с Марьей Николаевной, Левин обратился к ней:
