Обѣ засмѣялись, чувствуя, что это была правда.
— Ахъ, полно,[1] ты нынче очень зла, но и его я скорѣе отдамъ тебѣ, а не ее. Она такая славная, милая. Ну, что же ей дѣлать, если Алексѣй[2] Вронскій влюбленъ въ нее и какъ тѣнь ходитъ за ней.
— Да, но за нами съ тобой никто не ходитъ, а ты хороша, а она дурна.
— Вы знаете М-me Каренинъ, — сказала хозяйка, обращаясь къ молодому человѣку, подходившему къ ней. — Рѣшите нашъ споръ — женщины, говорятъ, не знаютъ толку въ женской красотѣ. M-me Кар[енинъ] хороша или дурна?
— Я не имѣлъ чести быть представленъ М-me К[арениной], но видѣлъ ее въ театрѣ, она положительно дурна.
— Если она будетъ нынче, то я васъ представлю, и вы скажете, что она положительно хороша.[3]
— Это про[4] Каренину говорятъ, что она положительно дурна? — сказалъ молодой Генералъ, вслушивавшійся въ разговоръ.
И онъ улыбнулся, какъ улыбнулся бы человѣкъ, услыхавший, что солнце не свѣтитъ.
Около самовара и хозяйки между тѣмъ, точно также поколебавшись нѣсколько времени между тремя неизбѣжными тэмами: послѣдняя общественная новость, театръ и осужденіе ближняго, тоже, попавъ на послѣднюю, пріятно и твердо установился.
— Вы слышали — и Мальтищева — не дочь, а мать — шьетъ себѣ костюмъ diable rose.[5]
— Не можетъ быть?! Нѣтъ, это прелестно.
— Я удивляюсь, какъ съ ея умомъ, — она вѣдь не глупа, — не видѣть ridicule этаго.[6]
Каждый имѣлъ что сказать, и разговоръ весело трещалъ, какъ разгорѣвшійся костеръ.
Мужъ Княгини Бетси, добродушный толстякъ, страстный собиратель гравюръ, узнавъ, что у жены гости, зашелъ передъ клубомъ въ гостиную. Онъ
Молодая хозяйка, только что, запыхавшись, взбѣжала по лѣстницѣ и еще не успѣла снять соболью шубку и отдать приказанья дворецкому о большомъ чаѣ для гостей въ большой
- ↑ Зачеркнуто: Мари,
- ↑ Зач.: Гагинъ
- ↑ Зач.: Генералъ вслушивался въ разговоръ.
- ↑ Зач.: Нана
- ↑ [розового чорта.]
- ↑ [как это смешно.]
