съ шитымъ рукавомъ, тѣ же[1] подавляемыя мысли и одна, ясно выражаемая мысль: «зачѣмъ я не умерла», и другая страшная мысль. «Какая мысль?» спросила она себя. Да, это была страшная мысль, даже не мысль, a желаніе — желаніе, чтобы онъ, Алексѣй Александровичъ, умеръ. Какъ часто приходила ей тогда эта мысль и какъ желанная смерть эта уясняла все. Теперь ужъ этаго не нужно. «Мнѣ не нужна смерть Алексѣя Александровича, теперь я несчастлива не отъ Алексѣя Александровича, а отъ него. Что же, ему умереть? Нѣтъ,[2] его смерть сдѣлала бы меня еще болѣе несчастливой, если возможно. — Она положила книгу на колѣни и стала думать, снимая и надѣвая кольцо на тонкомъ бѣломъ пальцѣ. — Такъ чья же смерть нужна теперь? Ничья», — вслухъ сказала она себѣ, несмотря на то, что въ душѣ все оставался вопросъ — чья смерть?
И опять взяла книгу и стала читать и читать, понимая, что читала, несмотря на то, что въ душѣ, независимо отъ чтенія, происходила своя работа. Она читала, что невѣста его измѣнила ему и пришелъ къ ней.[3] И тутъ вдругъ въ одно и тоже время въ душѣ Анны голосъ отвѣтилъ на вопросъ: чья смерть? И женихъ, и невѣста въ книгѣ, и окно, у котораго она стояла, — все это изчезло и замѣнилось трескомъ и потомъ тишиной и темнотой. Свѣча догорѣла, затрещала и вдругъ потухла. Анна съ открытыми глазами лежала въ темнотѣ и[4] понимала, что ей отвѣтилъ внутренній голосъ.[5]
«Да, и стыдъ и позоръ Алексѣя Александровича и Сережи, и мое несчастье, и его, его страданья, да, все спасается моей смертью. Мнѣ умереть, моей свѣчѣ потухнуть,[6] да, тогда все бы было ясно. Всѣмъ бы было хорошо.[7] Но умереть, потушить свѣчу свою. Она задрожала отъ физическаго ужаса смерти. — Нѣтъ, все, только жить, не умереть. Вѣдь я люблю его, вѣдь онъ любитъ меня. Это такъ, минутное». Слезы текли ей по щекамъ, губамъ и шеѣ.[8] Она быстро надѣла халатъ и пошла искать
- ↑ Зачеркнуто: злыя
- ↑ Зач.: за что и зачѣмъ ему умирать?
- ↑ Зач.: Она вскочила и только что начала
- ↑ Зач.: съ ужасомъ
- ↑ Зач.: Онъ сказалъ: «твоя смерть».
- ↑ Зач.: и вмѣсто постыдной, злой, дурной женщины я буду прекрасная и жалкая, жалкая». И она, не перемѣняя положенія, тихо и сладко рыдала, чувствуя, какъ
- ↑ Зач.: Да и ему, Вронскому, ему бы было хорошо. Онъ радъ будетъ этому. — Она вскочила, дрожа отъ гнѣва, и зажгла свѣчу. — Но чтоже, развѣ я ненавижу его? Я? Ненавижу? Я люблю, люблю его, какъ свою жизнь. Не больше, чѣмъ свою жизнь, но люблю, какъ свою жизнь, и онъ не знаетъ, не хочетъ этаго. — Но она стояла съ свѣчей въ рукахъ у постели. — Это ревность. Это дьяволъ. Сколько разъ это находило на меня. Можетъ быть, это вздоръ. Можетъ быть, онъ теперь одинъ и мучается такъ же, можетъ быть, больше меня». И она почувствовала
- ↑ Зач.: и она видѣла горе своихъ мужей надъ своей могилой и горе Вронскаго и слышала ихъ восторгъ и чувствовала ⟨ихъ⟩ его любовь. — Но гдѣ онъ теперь
