Я оглянулся — в редком крупном ельнике я увидал что-то большое, черное в 50 шагах от меня. Я не верил глазам, но черное стояло, не шевелилось, и я разобрал грудь медведя, лапы, наполовину ушедшие в снег, и уши настороженные. Медведь стоял и слушал крик сзади и меня, верно, видел. Я приложился и ждал, не подбежит ли он ближе ко мне. Но как только я шевельнулся, он повернулся и бросился назад. Тут я увидал его с боку, какой он огромный. Я выстрелил, но пуля моя не попала, я сам видел и слышал, как она шлепнулась в ствол ели и отколола ее край. Медведь скрылся, я опять зарядил ружье и стоял, слушал крик мужиков. Я уж не ждал больше медведя. Я думал, что испугал его своим выстрелом, и что он уже никак не пойдет теперь на меня. Мужики кричали со всех сторон, но с правой стороны, недалеко от моего брата, крик был страшный. Верно, мужики видели медведя, потому что они кричали: Вот он! Ой, ой, держи! Ай! Ай! Ай! Я боялся, что медведь прорвется вон из круга, и я смотрел направо — на брата. Я увидал, что к нему подошел Архип с палочкой, потом я увидал, что Архип присел подле моего брата и палкой показывал ему что-то перед собой, потом я увидал, что брат целится туда, куда показывает Архип. И услыхал выстрел. После выстрела я ждал, что брат побежит за медведем, или что медведь пробежит через полянку, и смотрел на нее. Как вдруг впереди себя в густом ельнике я услыхал — сыпется снег, и пыхтит что-то, и быстро приближается. Я оглянулся и впереди себя в 5 шагах по дорожке между частым ельником увидал медведя. Он, как заяц, во весь дух скакал ко мне, рассыпая вокруг себя снег и утопая в нем по брюхо. По лицу медведя я видел, что он не видит меня и только в испуге хочет убежать скорее. Я прицелился и выстрелил из одного ствола, но я так заторопился, и медведь скакал так скоро, что я не попал: пулю мою перенесло. Из другого ствола я выстрелил ему в голову, когда он был в аршине от меня. Тут я попал, и по лицу его я увидел, что попал. Он вдруг осклабился, прижал уши, и узнал меня, и бросился на меня. Я хватился за другое ружье, думая, что он проскочит мимо, но он не дал мне взяться за ружье, поднялся на задние ноги, столкнул меня с площадки в снег и, опять ступив на четвереньки, перескочил через меня. Я поднялся и хотел вылезать из снега, как вдруг увидал, что он не проскочил мимо, а только оттого перескочил через меня, что он не мог удержаться с разбега, он передом повернулся назад, положил мне обе лапы на плечи, повалил меня назад навзничь на глубокий снег, придавил меня грудью и, раскрыв пасть, стал грызть меня за середину лица. Верхней челюстью он хотел зацепить меня в глаза, а нижней в щеку. Нос мой был у него во рту, и я чувствовал его теплое дыханье и особенный кровяной запах. Руками я не мог шевелить под его тяжестью в мягком глубоком снегу, и кинжал мой был бесполезен. Я только спасал свои глаза, я подгибал голову к груди и спасал
