—17 —
указалъ на масленника и сказалъ: «а ему дать 50 палокъ.»
Тогда позвали Бауакаса и калѣку. «Узнàешь-ты свою лошадь изъ двадцати другихъ?» спросилъ судья Бауакаса.
— «Узнàю.»
— «А ты?»
— «И я узнаю», сказалъ калѣка.
— «Иди за мною», сказалъ судья Бауакасу.
Они вошли въ конюшню. Бауакасъ сейчасъ-же промежь другихъ двадцати лошадей показалъ на свою. Потомъ судья вызвалъ калѣку въ конюшню и тоже велѣлъ ему указать на лошадь. Калѣка призналъ лошадь и показалъ её. Тогда судья сѣлъ на свое мѣсто и сказалъ Бауакасу:
— «Лошадь твоя; возьми её. A калѣкѣ дать 50 палокъ».
Послѣ суда, судья пошёлъ домой; а Бауакасъ пошёлъ за нимъ.
«Что-же ты, или не доволенъ моимъ рѣшеніемъ?» спросилъ судья.
«Нѣтъ, я доволенъ,» сказалъ Бауакасъ. «Только хотѣлось-бы мнѣ знать — почёмъ ты узналъ, что жена была учёнаго, а не мужика, что деньги были мясниковы, а не масленниковы, и что лошадь была моя, а не нищаго?»
«Про женщину я узналъ вотъ какъ: позвалъ её утромъ къ себѣ и сказалъ ей: налей чернила въ мою чернильницу. Она взяла чернильницу, вымыла её скоро и ловко и налила чернила. Стало быть она привыкла это дѣлать. Будь она жена мужика, она не
