Нагнется, подправитъ, подкинетъ, чтобъ повыше сидѣлъ на немъ Костылинъ, тащитъ его по дорогѣ.
Видно услыхалъ татаринъ, какъ Костылинъ закричалъ. Слышитъ Жилинъ — ѣдетъ кто-то сзади, кличетъ по своему. Бросился Жилинъ въ кусты. Татаринъ выхватилъ ружье, выпалилъ, — не попалъ, завизжалъ по своему и поскакалъ прочь по дорогѣ
— «Ну», говорить Жилинъ, «пропали, братъ! Онъ, собака, сейчасъ соберетъ татаръ за нами въ погоню. Коли не уйдемъ версты три — пропали». — А самъ думаетъ на Костылина: «И чортъ меня дернулъ колоду эту съ собой брать. Одинъ я бы давно ушелъ».
Костылинъ говорить: — Иди одинъ, за что тебѣ изъ за меня пропадать.
— Нѣтъ, не пойду, не годится товарища бросать.
Подхватилъ опять на плечи, поперъ. Прошелъ онъ такъ съ версту. Все лѣсъ идетъ и не видать выхода. А туманъ ужь расходиться сталъ, и какъ будто тучки заходить стали, не видать ужъ звѣздъ. Измучился Жилинъ.
Пришелъ у дороги родничекъ, камнемъ обдѣланъ. Остановился, ссадилъ Костылина.
— Дай, говоритъ, отдохну, напьюсь. Лепешекъ поѣдимъ. Должно быть недалеко.
Только прилегъ онъ пить, слышитъ — затопало сзади. Опять кинулись вправо, въ кусты, подъ кручь, и легли.
Слышатъ голоса татарскіе; остановились татары на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ они съ дороги свернули. Поговорили, потомъ зауськали, какъ собакъ притравливаютъ. Слышатъ — трещитъ что-то по кустамъ, прямо
