заповеди выразил свое учение, и выразил бы его словами закона. Сказать: люби господина своего Бога, и сказать именно так, — всем сердцем, всей душой и т. д., а потом вдруг сказать: любить ближнего, как себя самого, — было бы странно, когда не сказано, как любить себя самого. В разговоре можно сказать: я люблю его, как себя самого, но, определяя весь закон, кого и как надо любить, нельзя основой и мерой всего поставить чувство себялюбия только потому, что оно предполагается всем известным; это одно. Другое то, что при чтении себя самого одна заповедь не связана с другой, они совершенно независимы. И выходит две заповеди, а у него спросили одну — это другое. Третье то, что, по Грисбаху, также и у Матфея (XII, 39) и у Луки (X, 27) во многих списках стоит вариант ἑαυτόν. Если в еврейском σεαυτόν и ἑαυτόν не имеет соответственного различия, то это было бы еще подтверждение. При чтении его самого выходит, что Иисус говорит (и надо заметить, что он говорит не в повелительном, а в будущем), что весь смысл его учения в том, что ты (хочешь не хочешь) будешь всеми силами любить и повиноваться одному господину твоему, духу Бога в тебе, и что этот же дух Бога ты будешь любить в ближнем своем, так как он же самый и есть в каждом ближнем твоем.
Ἐν ταύταις ταῖς δυσὶν ἐντολαῖς ὅλος ὁ νόμος ϰαὶ οἱ προφῆται ϰρέμανται.
Συνηγμένων δὲ τῶν φαρισαίων, ἐπηρώτησεν αὐτοὺς ὁ Ἰησοῦς, λέγων
Τί ὑμῖν δοϰεῖ περὶ τοῦ Χριστοῦ;
|
Мф. XXII, 40. На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки. |
На этих двух заповедях весь закон и пророки. |
|
41. Когда же собрались фарисеи,1 Иисус спросил их: |
И тогда Иисус спросил их: |
|
42. Что вы думаете о Христе?2 |
По-вашему, что такое Христос? |
1) Я выпускаю слова Συνηγμένων δὲ τῶν φαρισαίων, очевидно не у места вставленные. Иисус говорит, отвечая саддукеям и фарисеям.
