Сейчас приду. Вы идите, я следом. Приду, благословлять буду... (Бабы останавливаются.) Идите... а я следом. Идите же! (Бабы уходят. Никита глядит им вслед задумавшись.)
Так и пошел я! Как же! Нет, вы поищите, на перемете нет ли. Распростал петлю да прыгнул с перемета, и ищи меня. И вожжи, спасибо, тута. (Задумывается.) То бы размыкал. Какое ни будь горе, размыкал бы! А то вон оно где — в сердце оно, не вынешь никак. (Приглядывается ко двору.) Никак опять идет. (Передразнивает Анисью.) «Хорошо, и хорошо как! Полежу с тобой!» У! шкуреха подлая! На ж тебе, обнимайся со мной, как с перемета снимут. Один конец. (Схватывает веревку, дергает ее.)
Не дам. Никому не дам. Сам принесу. Сказал, принесу соломы — принесу! Микита, ты? (Смеется.) Ах, чорт! Аль за соломой?
Давай веревку.
Нет, ты погоди. Послали меня мужики. Я принесу... (Поднимается на ноги, начинает сгребать солому, но шатается, справляется и под конец падает.) Ее верх. Пересилила...
Давай вожжи-то.
Сказал, не дам. Ах, Микишка, глуп ты, как свиной пуп. (Смеется.) Люблю тебя, а глуп ты. Ты глядишь, что я запил. А мне чорт с тобой! Ты думаешь, ты мне нужен... Ты гляди на меня. Я унтер! Дурак, не умеешь сказать: унтер-офицер гренадерского ея величества самого первого полка. Царю, отечеству
